Когда вышли памятные записки о Крым-жой кампании, мне А. Н. Фролов (служащий при дворе) посоветовал прислать и мои, сказав, что их напечатают прибавлением во 2-м издании, но я за службой опоздала послать вовремя, а 2-го издания и не было. Возвратясь в Петербург, я была окружена любовью и завистью. Одни говорили, что я только хотела отличиться, другие — чтобы иметь право просить о зачислении прежней службы, а некоторые относили мой отъезд к сердечным делам. Так, вскоре по моем приезде, брат мой сидел в Павловске, слушая музыку; к нему подсел старик Подобедов (две его дочери были актрисы) и, видев проходившего господина, спросил брата: «Знаете вы этого человека, Николай Иванович?» — «Нет». — «Это Крылов, он недавно возвратился из Крыма». — «Об этом читал». — «А вы слышали, что Орлова ездила туда же?» — «Слышал». — «Это она для него ездила». Брат улыбнулся и ничего не сказал, боясь огорчить старика. Зато в этот же вечер брат рассказал эту нелепость И. И. Сосницкому, и тот побранил Подобедова и сказал, чтобы он не верил театральным сплетням. А я еще с малолетства знала, как люди любят лгать и клеветать, и всегда была равнодушна к подобным выдумкам. Тем более в это время, когда по приезде я поехала благодарить гр. В. Ф. Адлерберга за отпуск, я услыхала от него лестный привет от ангела-государя. В. Ф. мне сказал, что, когда государь узнал от кн. Барятинского о моем поступке, он обратился к Адлербергу и спросил: «А вы не знали, куда она уезжает?» — «Знал, ваше величество, но она просила никому не говорить и ездила под дворянской фамилией мужа своего». Государь прослезился и спросил: «Чем же мне благодарить ее?» Тут я остановила графа и просила ради Бога не обижать меня подарком и что одно милостивое внимание его величества вознаграждает меня свыше заслуг.
Вскоре начались раздачи медалей, и меня все спрашивают, даже Княжевичи, отчего до сих пор я не получила. А я отвечаю: «Да кто же знает, что Орлова была в Крыму». Однако года через полтора, а именно 5-го марта 1857 года, сижу я вечером дома (маменька была у брата), вдруг звонок: приезжает Владимир Иванович Панаев. Это меня очень удивило, потому что он бывал у меня только с визитами или по приглашению. Видя мое удивление, он сказал: «Простите, что беспокою вас, но я не мог отказать себе в удовольствии передать вам лично вашу и нашу общую радость», — и с этими словами подал мне медаль на Георгиевской ленте и письмо от В. Ф. Адлерберга.
Министерство Императорского Двора.
Канцелярия Отделение 3 в С.-Петербурге.
5 марта 1857 г. № 1280.
П. И. Орловой.
Милостивая государыня, Прасковья Ивановна!
Я имел счастье докладывать Государю Императору, что в 1855-м году, воспользовавшись отпуском, Вы, милостивая государыня, отправились на собственный счет в Крым с целью подавать помощь воинам, раненным при обороне Севастополя, и эту добровольно принятую на себя трудную обязанность исполняли с неусыпным попечением и с полным самоотвержением в продолжение четырех месяцев при симферопольских госпиталях. Его Императорское Величество во внимание к столь похвальному патриотическому и вместе христианскому подвигу Вашему Всемилостивейше изволил пожаловать Вам серебряную медаль на Георгиевской ленте, установленную Высочайшим указом 26-го ноября 1855 г. Сообщая Вам о таковой Монаршей милости и препровождая означенную медаль с следующей к ней лентою, прошу о получении оной меня уведомить и принять уверение в совершенном моем почтении.
Гр. В. Адлерберг.
Свободное копирование
