Татьяна

ТАТЬЯНА

Двоюродный брат Митя незадолго до войны привез с Волги девушку Татьяну и наказал мне: «Люби ее как сестру». Красивая, с русыми волосами и яркими голубыми глазами, высокая, стройная. Волжанка, она плавала лучше моих братьев-спортсменов. И вся была такая лучистая, солнечная.

Родилась дочь. Брат обожал ее и назвал Галкой — она была действительно черненькая, как галчонок. А вскоре началась война. Мой брат узнал об этом раньше всех нас: командир-пограничник, он принял самый первый бой. Неловко поцеловал спящую дочь — она проснулась и заплакала. Наспех попрощался с Татьяной и сказал: «Уезжайте с первым эшелоном, но это скоро кончится, не бойся!» Для него война действительно скоро кончилась: он погиб в сорок втором под Сталинградом. Для нее война так и не кончилась никогда: именно девятого мая сорок пятого года получила она похоронку.

Вместе со свекровью воспитала дочь. Не успев приобрести специальность, жила трудно, но не жаловалась. Столько лет прошло с того Дня Победы, с той похоронки, а живет по-прежнему с достоинством, уважаемая всеми. Сумела не потерять тепло своей души. При ходит на помощь тому, кому трудно. Видно, доля ее такая (а может, сама себе выбрала) — ухаживать за больными. И по-прежнему молодая, разве чуть полиняли глаза — наверное, выплакала — да появилась седина в волосах. Веселая, жизнелюбивая. Никогда не позавидует чужому счастью. Входит в мою комнату или в больничную палату словно солнце.

…Месяц назад Татьяна умерла. В часы, которые она коротала без дочери, я по телефону спрашивала ее: «Тебе скучно?» — «Нет, — отвечала она уже ослабевшим голосом, — над моей кроватью висят портреты твоих братьев, один из которых был моим мужем. Я разговариваю с ними. Они отвечают».

Перед тем как мне лечь в больницу, мы с сыном поехали к ней. Я знала, что это последняя встреча. В тот день собралась вся ее семья. Татьяна небрежно смахивала катившиеся по щекам слезы, а лицо озарялось такой сияющей улыбкой, и глаза были такие лучезарно-синие, что не верилось в близкий конец. Она знала, что умирает. Но любила нас всех, и этой любовью, а не страхом наступающей смерти было переполнено ее сердце.

Похоронили Татьяну без меня. А я всю жизнь буду помнить ту сияющую улыбку и свет синих глаз. Да, так надо жить. Так надо умирать!