27 марта, понедельник.
Ни один из англичан не показал вчера лошадей своих, отзываясь воскресеньем: просили приехать в простой день. Воскресенье у них то же, что у жидов суббота: полный шабаш для людей и животных. Не спорю, что этого обычая можно держаться в отношении к работе; но разве вывести из конюшни лошадь на показ -- работа? Теперь придется ехать не иначе, как в субботу, или уже на страстной, потому что на этой неделе решительно свободного времени не будет; между тем в субботу утреннее гулянье на вербах; так, видно, до страстной.
Как я рад, что добрый Сокольский становится довольнее мною: я выучил дроби и скоро примемся за тройное правило. Дашков смеется, что я того и гляди заткну за пояс Загорского с его курсом Безу. Нет, поздно! Чтобы успеть в каком-нибудь деле, надобно любить его: а я без отвращения не могу смотреть на этот проклятый цыфирь. То ли дело наша деревенская бирка или конторские счеты?
Свободное копирование
