На ноябрьские праздники на втором курсе я приехала домой, брат пригласил в свою компанию, в кавалеры мне определили Толю Журова, по его инициативе, надо думать.
Слава тосковал по Наде, стихи стал читать:
Дайте водки, на сердце камень,
Выпью стакан до дна.
Почему не приходит прекрасная дама,
Где же она?
Надоело казаться сильным и дерзким,
Циником и наглецом.
Мне б до шепота снизить голос резкий,
Мне б в твое заглянуть лицо.
Водки ему дали и неоднократно. Я пыталась останавливать, но где там! Это только масла в огонь подливало. К концу вечеринки назюзюкался основательно, идти домой без меня боится. Отец и ударить мог, тем более если сам выпивши, мать он отшвыривал, только я могла его остановить, меня он никогда пальцем не трогал. А Толька тоже выпил, кричит: «Какой же ты друг! Я ее так ждал, хочу проводить!» С кулаками идут друг на друга. Меня уже трясет, слезы по щекам текут. Еще один их друг вышел: «Кто Славину сестренку обижает?» Ударил Анатолия, тот упал, с трудом поднялся и ушел. Мы со Славой домой отправились, он останавливается, кричит что-то. Хотела плюнуть и уйти, тогда он утихомирился, добрались до дома. Родители еще не пришли, все мирно обошлось, только я наутро ни Славку, ни Анатолия видеть не хотела.
Родители собирались все той же компанией, но добавились новые друзья Борис и Нина Ужинские. Они работали на Крайнем Севере, заработали деньги на кооперативную квартиру и приехали в Вольск, где жила мать Нины Георгиевны. Борис стал преподавать физику в школе отца, Нина математику в школе ближайшего друга отца. Примерно в это же время появляются новые соседи с другой стороны дома, дальше от угла, по странному совпадению тоже Тарасовы.
У отца не складываются отношения с руководителями районного отдела образования, особенно с бывшим директором школы, которую теперь возглавляет отец. Возможно, это ревность, но еще отец слишком прямолинеен, неуправляем. Он не соглашается менять расписание так, как удобно дочери одного из руководителей, но неудобно учителям. Отказывается написать хорошую характеристику сынку другого руководителя, «Подумаешь, без тебя обойдемся, другие напишут!» Отец просит отпустить его назад в техникум, там как раз освободилось место завуча, которое отец занимал до работы в школе. Его не отпускают.
Я уехала в Саратов, а вскоре получила письмо от Толи:
«Я вот подумал, подумал и выдумал, что будто бы ты на меня (как бы это покрасивее выразиться-то) духовно совсем даже положительно влияешь. А раз ты на меня положительно влияешь, то ты мне друг. Ну, а раз ты на меня положительно влияешь и мне друг, то тогда и я тебе, значит, тоже друг. А раз ты на меня положительно влияешь и мне друг, и я тебе тоже друг, то, отсюда, значит, мы с тобой друзья. Так это или не так? По-моему, не смотря на свою умственную отсталость, я здесь поразительно логично вымыслился. Ты тоже так думаешь? Ну вот и прекрасно! Буду ждать твоих писем».
Стали переписываться. Кроме его писем я получала письма от одноклассницы Гали Степновой, которая в том же году, что и я, поступила в медицинский институт в Перми. Мы с ней встречались во время зимних и летних каникул, когда обе приезжали домой
