автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Olga_Sergeeva » Предисловие

Предисловие

01.12.1941
Ленинград (С.-Петербург), Ленинградская, Россия

В Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга мне недавно довелось обнаружить уникальный документ. Хранится он по такому архивному адресу: Ф. Р-9631, оп. 1, д. 2. на 35 листах. Это блокадные воспоминания врача Ольги Александровны Сергеевой. Заинтересовали они меня тем, что были написаны по горячим следам, после прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года. Руководство города предложило людям, пережившим самое страшное время блокады, поделиться своими воспоминаниями. Через 75 лет после этих событий хочется снять шляпу перед теми, кто выступил с такой инициативой для сохранения памяти для будущих поколений. Было предложено писать правду о блокаде, какой бы горькой она ни была. Записки Сергеевой — это описания тягот самого первого, смертного периода блокады. Но одновременно в них не чувствуется панического настроения, напротив, видна взаимовыручка людей. Убедительно показано, как профессиональный долг объединял врачей, а выжить помогало чувство сплоченности в условиях невзгод.

Родилась Ольга Сергеева в 1898 году, семья ее явно не бедствовала. Окончила гимназию с золотой медалью и без экзаменов была принята в Медицинский институт. После Октябрьского переворота лишилась возможности учиться, перебивалась случайными заработками. В Гражданскую войну голодала. Через несколько лет ей все же удалось восстановиться в институте и закончить его. Затем работала какое-то время участковым врачом на Октябрьской железной дороге, обслуживала сельскую местность, нередко работала и бесплатно. Перед войной была принята участковым врачом в поликлинику завода «Большевик». С началом войны он был засекречен под индексом № 232. Сегодня это огромное предприятие Обуховский завод. Как следует из записей Сергеевой, поликлиника являлась любимым детищем тогдашнего директора завода Дмитрия Устинова, который позже стал министром обороны СССР и членом Политбюро.

Ольга Сергеева явно намеревалась продолжить записи, возможно даже написать книгу. По каким-то причинам этого не случилось. Воспоминания представлены главами. Из записей следует, что в отличие от большинства предприятий Ленинграда на секретном заводе № 232 в декабре 1941 года активная жизнь продолжалась. Сегодня нам известно, что там изготавливались минометы, другое вооружение.

Вторая глава воспоминаний («Дистрофия») посвящена работе поликлиники в самое смертное время: конец 1941-го — начало 1942 года. Описание дистрофиков дано профессиональным языком, и в то же время оно глубоко человечно.

В таком состоянии люди приходили в заводскую поликлинику за помощью. Многих привозили на детских саночках, прикрытых одеялами и шубами. В больничном листке появилось новое слово: «дистрофия». Но одновременно исчезли такие заболевания, как грипп, ангина, суставной ревматизм. Их затмила дистрофия. В эту пору, как отмечает Сергеева, больные на работу не выписывались. «Выписка была только по случаю смерти. Количество больных настолько увеличилось, что терапевты не могли справиться с приемом, пришлось привлечь к этому узких специалистов: глазного, зубного врачей, дерматологов и медсестер».

В следующей главе врач описывает работу терапевтического отделения. Впечатляет описание условий, в которых работали медики, состояние пациентов, сама атмосфера: «Некоторые врачи практиковали так: вызывали сразу 4—5 больных, сажали их в ряд на кушетку и заставляли разуть одну ногу. И на основании осмотра одной ноги делали свое заключение и отметку в больничном листе. <…> Что получали мы, работники поликлиники от такого приема? Горький осадок своего бессилия: так хотелось накормить, обогреть, успокоить несчастных людей, но мы ничего не могли сделать».

Самым страшным местом в поликлинике был кабинет № 22: «Сюда приносили умирающих от голода, обмерзших людей. Приносили их с улицы, из цеха, из квартир; приносили дружинницы и такие же дистрофики — рабочие, которые через неделю сами попадали в 22-й кабинет на носилках. <…> Лежали больные в своей одежде на жесткой кушетке, иногда по несколько часов в одной позе: худые, бледные, застывающие. Иногда трудно было отличить живого от мертвого. Когда мест в 22-м кабинете не хватало, ни на кушетках, ни на полу, то часть умирающих выносили напротив, в 17-й кабинет, который совсем не отапливался. Некоторые умирали тут же, другие еще несколько часов жили».

Ольга Сергеева отмечает и такую ситуацию, когда у врачей притуплялись человеческие чувства: «Весь обслуживающий персонал так привык к страданию и стонам умирающих, что проявлял некоторую тупость и равнодушие, а может быть, это происходило оттого, что обслуживающие сами были дистрофики, голодные, замерзающие». Ольга Александровна понимает этих врачей, будучи сама в их положении: «Если бы способность реагировать не была понижена вследствие голода и дистрофии, то, я уверена, многие бы не выдержали этих картин».

Ольга Сергеева приводит в своих воспоминаниях имена работников завода, которым, к сожалению, не удалось помочь, описывает эпизоды общения с ними. «Умер в 22-м кабинете машинист-стахановец Матвеев Аркадий. Болезнь, голод превратили этого красавца в безобразный скелет. Погиб инженер-химик Макаров, который очень держался бодро, даже проявлял некоторую жизнерадостность, дружил с нашими врачами, вел переговоры с грозным начальником столовой Смирновой относительно получения какого-нибудь супа по талончикам для врачей, занимал очередь женщинам-врачам на обед, за что и был прозван в шутку „женихом“. И вдруг я слышу, что жених умер, и место его в столовой осталось пустым».

Заключительные строки воспоминаний врача Сергеевой были написаны через 20 лет после войны. С тех пор они хранятся в Центральном государственном архиве. Хотелось бы, чтобы они были доступны не только немногочисленным его посетителям, а стали бы известны современным петербуржцам. Ведь это рассказ о людях в белых халатах, которые не сдались, несмотря на самые страшные испытания блокады. Это также правдивый, пусть и очень тяжелый рассказ о тех, кто хотел жить, но не мог преодолеть испытаний голодом и другими лишениями.

В 1942 году, когда уже начали работать стационары с пунктами усиленного питания, один из них помог выжить работникам завода, где продолжала лечить больных Ольга Сергеева. Ее воспоминания заканчиваются записью в книге отзывов заводской столовой, сделанной работницей цеха № 36 Васильевой: «Я была трупом, а стала опять человеком».

В этой истории все же видится недосказанность. Мне захотелось найти родственников Ольги Александровны Сергеевой по указанному ею адресу. Отдаю себе отчет, что за 75 лет сменилось три поколения, и в этой квартире уже не один раз поменялись постояльцы. Но вдруг… Обращаюсь к людям, которые сейчас живут по адресу ул. 2-я Советская, д. 27/2, кв. 7. Именно так он числится в воспоминаниях Сергеевой и с тех пор не изменился. Мне интересна реакция сегодняшнего поколения. Почувствуют ли люди сопричастность, хотя бы как жильцы этой самой квартиры? А вдруг там действительно окажутся Сергеевы нашего столетия. Тогда возникнет своеобразная перекличка поколений, оживет память о прошлом. Не сомневаюсь, что им дорога память о своей родственнице.

Кроме того, захотелось передать эти заметки в музей Истории Обуховского завода. Музей большой, занимает двухэтажное здание той самой поликлиники. Он открыт в 2014 году и достоин своего завода-гиганта. Может быть, там удастся организовать стенд с копиями рукописи Ольги Сергеевой, пригласить ветеранов на презентацию ее блокадных воспоминаний. Вдруг кто-то что-нибудь вспомнит и прозвучат забытые фамилии заводчан, упомянутые в рукописи.

Юрий Лебедев

 

04.08.2020 в 12:04


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама