В рыбной промышленности положение было катастрофическое. Не было ни людей, ни орудий лова, ни судов, ни материалов. И вопреки всему этому, партийные и правительственные органы резко увеличивали планы лова, чем окончательно срывали возможность сколько-нибудь удовлетворительного выполнения задания.
Рецепты, которыми предлагалось исправлять положение, были поистине большевистские.
7 августа 1930 года было опубликовано постановление Совнаркома СССР о мерах по усилению добычи рыбы.
Пункт первый: обязать вести всю работу в ударных темпах и недолов весны покрыть осенью.
Далее шло 17 пунктов в этом же роде. Изумителен был последний, 17-й пункт.
«В два месяца разработать меры для глубокого лова и улучшения переработки рыбы; принять меры к мелиорации и рыборазведению».
Подпись — Рыков.
Для выполнения плана строительства «Известия», от 11 августа, рекомендовали: усилить самокритику, соцсоревнование и ударничество, оживить партийную и профессиональную работу. В это время не хватало буквально всех строительных материалов, а гвоздей, стекол, леса, цемента и железа не могли достать крупнейшие организации.
Во всех передовицах всех газет рекомендуется при всех обстоятельствах принимать следующие главные меры: «драться за всемерное развертывание встречного промфинплана», «развивать соцсоревнование и ударничество», а также «сквозные бригады», «оперативно-плановые» «группы», «рационализаторские бригады», «налеты легкой кавалерии» и проч., до бесконечности.
Под этими мерами, предлагаемыми правительством и бойкими газетчиками, скрывалось, в сущности, следующее.
«Ударничество», то есть сверхурочные работы голодных, истощенных людей.
«Встречный план», то есть безответственное увеличение заданий, и без того невыполнимых из-за недостатка рабочей силы и отсутствия необходимых материалов для лова и обработки рыбы.
«Бригады», «кавалерии» и проч. — такое же безответственное вмешательство вдело абсолютно невежественных, но крайне самоуверенных комсомольцев, которые сами не работают, но занимаются «самокритикой», падающей на тех, кто бьется в самых тяжких затруднениях.
Кроме этих фраз принимались и другие меры, которые вели к еще большему развалу промышленности. Это были аресты специалистов всех рангов и категорий, во всех отраслях промышленности, на «местах», в провинции и в центре. Аресты велись такими темпами, что казалось несомненным, что ГПУ решило выполнить свою пятилетку тоже ударными темпами, в два года, и что кто-то там выдвигал свой встречный план, который осуществляется без задержек, насколько хватало тюрем.
Газеты об арестах извещали редко, но все знали, что за заголовками «Кто тормозит снабжение овощами?», «Что дремлет прокуратура?» и проч. скрываются аресты десятков и сотен людей.
Арестованы были все сколько-нибудь значительные электрики, химики, историки, специалисты по резине, агрономии, почвоведению и проч. В августе был арестован почти весь Госплан во главе с первым заместителем председателя проф. Осадчим, который в шахтинском процессе выступал в качестве общественного обвинителя.
Таким образом, к осени 1930 года, то есть к концу второго года пятилетки, страна была доведена до такого недостатка всех предметов потребления, людской силы и всего необходимого, что не только нельзя было развивать строительство, но и вообще сколько-нибудь нормально жить и работать. Всем было очевидно, что взятые темпы невыполнимы и губительны. Между тем правительство, вместо того чтобы, осознав это, остановиться и искать разумного выхода из положения, стремилось с истеричным надрывом и упрямством еще ускорить взятые темпы, прикрываясь заведомо ложными цифрами фиктивных «достижений» и «побед». Злобу, накопившуюся от сознания собственного бессилия и провала, оно направляло на крестьянство и ту часть специалистов, которая работала наиболее активно. Все они были объявлены виновниками голода и вообще всех неудач, и власть пыталась натравить на них рабочих, недовольства которых она боялась больше всего. Рабочие остались к этому равнодушны. Крестьянство было разгромлено. Специалисты убиты или сосланы на каторгу. Страна под победные клики «выполнения» и «перевыполнения» доведена до полной нищеты и катастрофического голода.
Свободное копирование
