Сохранившиеся до нынешних дней в гостиной неисправный торшер с деревянным столиком и тумба с запирающимися на ключ дверцами, на которой сейчас помещается городской телефон, тоже стояли в ней в 1966 году. Только у торшера тогда был пластиковый жёлтый абажур, и он выглядел так, как на фото ниже, и прекрасно работал. Мне при моём небольшом росте было очень удобно его зажигать, поскольку кнопка включения у него расположена внизу, с обратной стороны столика.
Торшер
Когда подрастаешь, все предметы и люди из детства сильно уменьшаются, а в те поры рояль, как и всё остальное, был, конечно, гораздо большего размера. Мы с родственницами-одногодками Лариской Раскиной и Наташкой Чистяковой легко забирались под него втроём, играя в домик, и оставалось ещё много свободного места. На распорки рояльных ножек под его днищем было очень удобно ставить нашу кукольную посуду, как на полки.
К роялю прилагался чёрный рояльный винтовой табурет на трёх ногах с вращающимся круглым сиденьем (такой, как на фото). Если крутить сиденье в одну сторону, оно повышалось, если в противоположную – понижалось. Крутить сиденье рояльного табурета, а впоследствии и крутиться на нём самой, отталкиваясь руками от опущенного клавиатурного клапана рояля, было моим любимым занятием.
Рояльный табурет
На рояле стоял хитрый механический календарь в металлическом корпусе. Если перевернуть корпус, в нём со щелчком само собой менялось число. Чтобы установить день недели, следовало вращать маленькую чёрную ручку сбоку на подставке календаря. А название месяца приходилось без всякой механизации менять в специальной рамочке на подставке вручную.
Механический календарь
Ещё на рояле стоял манящий прибор метроном, покрытый тёмным лакированным деревом. У него была съёмная крышка, запирающаяся на маленький латунный крючочек и стальная стрелка. При освобождении стрелки метронома из-под удерживающей её планки, эта стрелка принималась мерно качаться из стороны в сторону, отщёлкивая ритм своего движения.
Метроном
Гипнотически воздействующий на меня метроном, помогающий начинающему пианисту держать нужный темп игры, и рояльный табурет с регулируемой высотой сиденья были нужны потому, что на рояле учился играть наш двоюродный брат Сашка, впоследствии Александр Юрьевич Кобылянский. (Варвара Санна называла его, Татка, а он всю жизнь звал Варвару Санну Варенька.) К тому 1966 году, когда мы поселились у Варвары Санны, Сашка уже давно жил с ней. Его на несколько лет подкинули Варваре Санне родители – старший брат нашего отца Юрий Григорьевич Кобылянский и его первая жена Зоя Ивановна Котова, – отправившиеся зарабатывать деньги на Сахалин.
Сашку, своего самого первого внука, Варвара Санна холила, лелеяла и баловала. По словам Сашкиной жены Любы, в детстве, проживая у Варвары Санны, он как-то раз от избытка бодрости даже взобрался на полностью накрытый длинный стол, за которым сидели и закусывали многочисленные гости, и пробежался по нему из конца в конец, и ему и за это ничего не было, кроме восхищения. А когда любимый внук Сашка вырос, Варвара Санна разрешала ему устраивать у неё студенческие попойки с однокурсниками.
Балованный Сашка был очень добрым мальчиком. Таковым и остался до самой своей смерти в 2009 году. Когда мне исполнилось три, ему уже стукнуло одиннадцать, и он был солидным школьником (таким, как на фото).
Сашка Кобылянский. 1 октября 1967. Ленинград
Несмотря на большую разницу в возрасте он охотно занимался со мной – катал по длинному коммунальному коридору на своей игрушечной сине-красной металлической тележке с длинной ручкой, смешил и вообще всячески развлекал. Для меня он был царь и бог, и я всегда с нетерпением дожидалась, когда он вернётся из школы.
Свободное копирование
