29.8.60.
Дачная хозяйка купила и оставила нам на откорм четырех цыплят. Ежедневно — после завтрака, обеда и ужина — мы ходим с Машей кормить их. Конечно, для нее это большая радость.
Закрывая на ключ сарайчик, где помещаются цыплята, я объяснил, зачем это делают (ответил на ее вопрос: “А зачем ты закрываешь?”):
— Кошка может залезть или даже лиса.
— Ой, я боюсь!
— А чего тебе бояться?
— А девочек она ест?
* * *
Все эти дни приходит к Маше, играет с ней восьмилетняя Оля, внучка нашей молочницы. Играли они вчера в больницу, в сестер и докторов. В конце концов девочки поссорились и Оля ушла.
Мама спрашивает у Маши:
— Почему Оля ушла?
— Мы поссорились.
— Из-за чего же вы поссорились?
— Из-за чего?
Морщит лобик, задумывается. Всегда это меня умиляет: что делается там, за этой смуглой кожицей, за этой тонкой косточкой? Никогда, насколько я помню, не было, чтобы она ответила: “Не знаю”.
Но тут пауза затягивается, и мне приходится повторить вопрос:
— Из-за чего же вы, — я говорю, — поссорились?
— А я сама не знаю.
Я вышел в сад, вижу — Машка играет одна. Издали кричит мне:
— У меня больница здесь!
Подхожу, вижу — режет себе палкой руку.
— Ты что делаешь?
— Я ободрацию делаю.
* * *
День тихий, даже благостно тихий. Тепло. Но небо серое, осеннее.
А у нас захворала мамочка. Еще вчера, в Луге, кашляла и чихала.
А сегодня проснулась совсем больная. И все-таки готовила нам завтрак, хотела заниматься с Машей гимнастикой, но не была к этому допущена.
Свободное копирование
