Пожары в старое время благодаря обилию деревянных построек, отсутствию водопроводов были нередки в Петербурге и притом очень сильные. В начале 60-х гг. всем еще памятен был пожар, незадолго перед тем уничтоживший большую часть Измайловского полка. Но пожары мая 1862 г. должны были сильно поразить не только народное воображение, но даже и часть мыслящего общества. Начались они с 16 мая, но особенно выделились 22 и 23 числа, когда выгорели Большая и Малая Охты и огромное количество домов в Ямской -- весь четырехугольник между Кобыльской улицей и Лиговской, от церкви Иоанна Предтечи до Глазова моста. 23 числа было пять пожаров. Уже подымались тревожные толки о причине пожаров, на что указывает заметка "Русского инвалида" (25 мая): "Итого в одни сутки -- пять пожаров! Понятно, что в народе ходят толки о пожарах; насколько они справедливы, может быть откроют следствия; но, во всяком случае, этот ряд пожаров, начавшихся с 16 мая, хоть на кого наведет страх".
Правда, дни стояли сухие и жаркие, и от пожаров пострадали главным образом местности, где преобладали деревянные постройки, во дворах которых, застроенных всевозможными клетушками, оказывалась масса горючего материала. Прошло четыре дня передышки, как вдруг запылал Апраксин двор, и выгорело все пространство между Чернышевым и Апраксиным переулками, а по другую сторону Фонтанки -- между Чернышевым и Щербаковым и значительная часть Троицкого переулка. Трудно вообразить себе весь ужас этого дня, всю массу обездоленного люда.
В крупных пожарах у нас народ всегда склонен видеть злодейский умысел. На этот раз народный голос главным образом завинял в поджогах студентов [Говорю -- главным образом, потому что по старой традиции завиняли поляков. Но и на этом дело не остановилось; в народе сильно циркулировали характерные для того времени толки, что жгут господа, недовольные тем, что крестьянам дана воля. Наконец ходила целая масса невозможных фантастических рассказов, напр., о генерале, у которого спина была намазана каким-то горючим составом; стоило ему только потереться спиной о стену, стена и загоралась; хотя ни один пожар не начинался с заборов, но в народе было сильно распространено убеждение, что поджигатели мажут заборы каким-то воспламеняющимся составом -- отсюда панический страх перед всяким пятном на заборах. (Прим. Л. Ф. Пантелеева)]. Народные толки нашли себе отражение в печати. Вот что писалось в "Северной пчеле" (No 143 от 30 мая), которую тогда редактировал в умеренно-либеральном направлении П. Усов. "В народе носится слух, что Петербург горит от поджогов и что поджигают его с разных концов триста человек. В народе указывают и на сорт людей, к которому будто бы принадлежат поджигатели, и общественная ненависть к людям этого сорта растет с неимоверной быстротой. Равнодушие к слухам о поджогах и поджигателях может быть небезопасным для людей, которых можно счесть членами той корпорации, из среды которой, по народной молве, происходят поджоги". В No 122 "Нашего времени" (издавал в Москве Н. Ф. Павлов) читаем: "Не подлежит сомнению, что пожары происходят вследствие заранее обдуманного плана"; в "Современной летописи" (No23) в письме из Петербурга г. Белюстина встречаем: "Но на кого указывает народ, как на главную причину своего бедствия? Горько и тяжело, а нельзя скрыть -- на учащуюся молодежь".
Подобного рода заметки, перепечатываемые в других газетах, только подливали масла в огонь. Правда, эти бессмысленные обвинения встречали отпор даже нередко со стороны людей, которых ни тогда, ни после нельзя было заподозрить в склонности к разрушительным идеям. Как бы в ответ г. Белюстину Д. И. Иловайский (No 25 "Современной летописи") в письме от 16 июня говорит: "В поджоги с определенными революционными целями -- мы не верим", и затем настаивает, чтобы "подробные результаты этих исследований (то есть все следственное дело о пожарах) сделались известными публике со всеми именами, прикосновенными к делу". По всему тону письма можно заключить, что подобное желание было внушено Д. И. Иловайскому желанием снять с учащейся молодежи наброшенную на нее тень. Даже в "Северной пчеле", первой из петербургских газет, воспроизведшей на своих страницах народные толки о студентах-поджигателях, через три дня после того (No 146 от 2 июня) военный инженер, поручик И. Татаринов писал: "Причину пожаров видят в поджогах. Допустим, что оно и так; но каким образом тяжкое обвинение поджога взваливать на голову бывших студентов? Это более чем странно!.. Распространение таких убеждений может самым ужасным образом обрушиться на неповинные головы бедных молодых людей... Одна журнальная заметка (это прямо по адресу "Северной пчелы") возбудила в нас эти мысли... одно из двух: или ничего не говорить, или говорить все, если есть факты... нашей журналистике следует употребить все усилия, чтобы уничтожить нелепые толки и подозрения".
Свободное копирование
