автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Anna_Mass » В те дни - 3

В те дни - 3

08.03.1953
Москва, Московская, Россия

   На третий день горе застоялось. Требовался свежий ветер. И, словно подчиняясь некоему драматургическому закону, в класс вбежала Белоусова и закричала, что пока мы тут сидим, как дураки, десятый "Б" пошел к Дому Союзов, где установлен гроб.
     Мы тут  же  помчались  в  раздевалку. Там нас настигла наша классная руководительница Евгения Ивановна, химичка.
     - Девочки, вы куда?
     - К Дому Союзов!
     - Кто вам разрешил?
     - Десятый "Б" пошел - и мы пойдем!
     - Я  с вами!  Я же за вас отвечаю!  И давайте организованно, строем, как подобает!
     От Островского,  где находилась наша 43-я, женская, мы свернули в Староконюшенный,  строем прошли мимо 59-й,  мужской,  мимо громадного серого дома с колоннами,  где на первом этаже жила знаменитая Кошке, у которой моя мама шила бюстгальтеры,  чем очень гордилась,  потому что Кошке шила только дамам известных  фамилий.  Когда  наступило время, мама привела к ней и меня, и сейчас на мне был бюстгальтер из плотного розового мадепалама от знаменитой Кошке (прости, Господи, какие ничтожные мысли лезут в голову в  т а к и е  минуты!)
     На Арбате наш строй распался, мы побежали, кто быстрей, к Арбатской площади, куда текли потоки людей из всех прилегающих улиц и переулков. У многих в руках были его портреты. Увидев толпу на площади, Евгеша закричала, что запрещает нам идти дальше,  но никто ее не послушал. Весь наш десятый "А" мгновенно растворился в скопище людей как горсточка камней, брошенных в гальку громадного пляжа.  Рядом со мной осталась только Наташка Захава, и мы схватились за руки.
     С этого  года Наташка училась в нашем классе,  перейдя к нам из своей прежней,  29-й школы. Я была рада, потому что мы дружили с колясочного возраста,  наши квартиры были на  одном  этаже.  Но класс отнесся к ней холодновато. Отчасти она сама была виновата - сразу начала проявлять свой строптивый,  безапелляционный  характер. Наталкиваясь на насмешливое противодействие нашего сложившегося коллектива,  обижалась,  считала, что все не правы, она одна права. Я ее защищала,  старалась ей покровительствовать,  но ей и это не нравилось,  потому что в наших с ней отношениях она всегда командовала, а я подчинялась, а тут мы, вроде, поменялись ролями.
     Но в этом уличном столпотворении она снова стала лидером,  а я ведомой.
     - Пошли! - сказала она.
     Это было похоже на рисковую игру - вот так  плыть  по  улице Калинина в толпе,  почти не по своей воле. Иногда можно было поджать ноги как в детской игре "побежали-полетели",  и я  это  один раз тайком сделала, но сразу же спохватилась и опустила ноги. Нас протащило мимо кино-театра "Художественный",  где совсем  недавно (но еще в  т о й  эпохе) мы, удрав с физкультуры, стояли в очереди на "Тарзана в Нью-Йорке",  мимо Военторга,  мимо бюста Калинина и уже впереди  показалась зеленая верхушка одной из Кремлевских башен, но вдруг толпа остановилась:  улица оказалась перегороженной грузовиками. В грузовиках стояли милиционеры.  Мы с Наташкой,  не разнимая рук,  протиснулись к грузовикам.  "Давай!" - сказала Наташка. Вслед за какими-то мальчишками мы пролезли на четвереньках под машиной и вылезли с той стороны.
     И побежали  вместе  с  другими  бегущими  по Манежной улице, вдоль длиннющего Манежа. А из улицы Герцена медленно вытекала колонна людей,  плотная как тело громадной змеи, заворачивала вдоль ограды Университета и двигалась в сторону Дома Союзов. (Я восстанавливаю названия и направления из сегодня,  а тогда мне было все равно, мимо каких улиц и зданий мы бежим,  главное - не  потерять Наташку, потому что без нее я даже не знала,  в какой стороне находится Дом Союзов - давал себя знать мой  врожденный  пространственный кретинизм).
     Мы бежали вдоль этой колонны,  пытаясь отыскать щель в человеческом монолите и протыриться внутрь,  как мы с ней иногда проделывали во время праздничных демонстраций.  Но тут ничего не получалось, потому  что вдоль колонны,  оберегая ее от вторжения со стороны, стояла цепь милиционеров.  Мы все равно бежали вместе  с другими, такими же как мы, в тщетных попытках проскользнуть между милиционерами и примкнуть к колонне.
     Неожиданно сзади,  как морской вал, нахлынула орущая, азартная, возбужденная толпа,  может быть, прорвавшая оцепление грузовиков, а может быть,  со стороны Волхонки или другой улицы, и нас с Наташкой захлестнуло,  подхватило,  втянуло в кромешный людской водоворот, как ниточку разорвав наши сплетенные руки.  Меня поволокло вперед спиной, развернуло, стиснуло, я вытягивала шею в попытках увидеть Наташку. Потеряв ее, я будто потеряла себя, оробела, растерялась  и  окончательно  потеряла ориентацию.  Какими-то вспышками помню:  девушка с окровавленным лицом в разбитой  стеклянной будке телефона-автомата; два парня в формах студентов геолого-разведочного института,  упершись руками  в  красную  стену, спинами удерживают напор толпы,  чтобы уберечь кого-то, кто лежит у стены.  Я еще подумала:  вот бы  м н е  там лежать, под защитой этих красивых, крепких парней-геологов.
     Последнее в этой давке, что  я запомнила: какая-то женщина в перекосившихся очках,  хватает  воздух  руками и валится на меня, увлекая за собой. Я падаю коленями и ладонями в слякотное месиво, не ощущая никакой физической боли,  как бывает во сне. И под пинками чьих-то ног с ужасающей ясностью понимаю,  что это не сон, а кошмарная явь, и сейчас меня раздавят как гусеницу.

     ... Был вечер,  шел мокрый снег, горели фонари вдоль тротуара. Мы с Наташкой тащились по Садовому в сторону дома.
     Как я тут очутилась?  Кто вытащил меня из-под ног толпы? Откуда снова возникла Наташка?  Не помню.  Будто ножницами вырезали кусок памяти,  протяженностью в несколько часов,  а потом склеили обрезанные концы, и память покатилась дальше,  вот с этого  места. Кажется, это был угол Садового и Малой Бронной.
     Наташка уверяет, что четко все помнит. Она говорит, что нашу толпу оттеснили к Александровскому саду,  к гостинице "Москва", с той стороны,  где Стереокино,  и нас протащило мимо Дома  Союзов. Потом, уже около Метрополя толпа свернула на Неглинную, и там растеклась  по круто вверх восходящим переулкам.  И Наташка по Звонарскому поднялась до Трубной.
     - И там я увидела тебя, на горке, в толпе. Внизу стояли грузовики, но их еще не начали опрокидывать. Я тебя схватила за руку и говорю: "Ладно, хватит". Потому что ясно было, что до Дома Союзов нам не добраться.
     Вижу как  мы бредем с Наташкой от фонаря к фонарю по пустынному Садовому, едва волоча ноги от усталости. Троллейбусы не ходят. Мое зеленое  пальто с цигейковым воротником заляпано грязью,  обе галоши потеряны.  У Наташки осталась одна галоша, но оборваны все пуговицы и хлястик на пальто.  Мои коленки и ладони саднят и кровоточат. А в душе беспричинная легкость и радость.  Хоть мы и  не достигли цели, не побывали в Доме Союзов, но чувство такое, будто мы вышли на свет из темного туннеля,  и опять  можно  смеяться  и болтать о  пустяках.  Мы  и  болтаем - о новом фильме "Композитор Глинка", о Славке,  студенте МАИ, который ухаживает за Наташкиной старшей сестрой Катей,  о Шурке Ширвиндте, который стал ужасно корчить из себя с тех пор как поступил в Щукинское, о предстоящих экзаменах, о платьях для выпускного вечера.
     И вот она,  улица Щукина,  подворотня, наш подъезд. Мы всползаем на свой  четвертый этаж,  цепляясь за ступени руками,  потому что ноги уже не идут.  Но это пустяки, главное - мы живы, и впереди - много всего.

10.05.2020 в 14:08


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама