Петербург
Подъезжаем к заставе. Гауптвахта показалась мне дворцом перед казанскими гауптвахтами. Любопытство, внимание заменили все чувства мои. При каждом повороте я спрашивала: какая это улица? Мы подъехали к конторе дилижансов, думая остановиться тут на один день; нам отказали; едем далее, останавливаемся у Семеновского моста, посылаем еще в одну гостиницу, -- новый отказ! Никуда не пускают менее, как на неделю. Ямщик вызвался привезти нас в знакомую ему гостиницу; ему доверились! Проехав немного, он вводит нас в узкий, темный двор, на котором едва могли поместиться наши экипажи; мы восходим, надеясь найти впереди что-нибудь порядочное, нас встречают с фонарем и ведут, о ужас! по такой ужасной, узкой и высокой лестнице, что мы боялись упасть на каждом шагу; комнаты, хотя довольно чистые, но какие-то кривые и угарные. Нам невозможно было остаться здесь ночевать. Андрей Петрович послал к Петру Ивановичу; через полчаса он приехал сам с известием, что отправил Андрея Петровича отыскивать нам другую гостиницу, что квартира для нас готова, но еще не обмеблирована. Андрей Петрович возвратился и мы поспешили уехать из ужасной нашей квартиры, которая очень худо рекомендовала нам Петербург. Андрей Петрович отправился вперед, за ним Петр Иванович с Андреем Петровичем, а мы с Анетой заключали поезд! Многие дома поражали своей огромностью; было уже совершенно темно, а улицы все еще полны народом; это бросилось мне в глаза, потому что в Казани вместе с днем пропадает и народ. Нас привезли в Варварин дом. Добрый Петр Иванович всем распоряжался и обещал дать знать Nico в этот же вечер об нашем приезде. -- Мы рассчитали, что он не может уже приехать и я с нетерпением ждала утра. Мы рано легли спать, чтобы встать ранее и переехать на свою квартиру. Первою моею мыслею по пробуждении было: я в Петербурге! Возможно ли это? Я увижу сегодня Nico: -- удивиться ли он? -- ждет ли он меня? -- Сани были наняты, в последний раз мы надели наши дорожные капоры и через несколько минут были на постоянной своей квартире. Меня поразила лестница, усыпанная песком, я с изумлением спросила для чего это? И узнала, что таков уж обычай в Петербурге. Мне это очень не понравилось! Квартира наша бесподобна, комнаты большие, высокие! Обойдя их все, назначили помещения. Я пересмотрела во все окна, думая в каждом найти что-нибудь новое. Увидав прекрасный, большой балкон, я пожалела, что не буду сидеть на нем и любоваться движением на петербургских улицах, а может быть и доживем до того! говорила надежда... Вскоре приехал Петр Иванович. Мы сговорились, что когда приедет Nico не сказывать ему об моем приезде, и мне спрятаться! Я одевалась; Анета прибегает ко мне с известием, что Nico приехал и, кажется, не ожидает меня. Я побежала к нему и он не успел опомниться от удивления, как я была уже у него на шее. Он, по последнему моему письму, не ожидал меня, но и надеялся, что я его обманываю. Видя, что никто не говорит обо мне, он стал уже терять свою надежду и хотел спросить обо мне, как вдруг я -- перед ним! Только что успели обмеблировать немного нашу квартиру, приехала Анна Федоровна. Смотря на нас можно было подумать, что мы давнишние знакомые; безо всякой рекомендации, без церемонных реверансов, мы просто обнимались и целовались, как родные. В лице, в обращении Анны Федоровны столько доброты, столько искренности, что с первого раза уже любишь ее. -- Мы у них обедали, а вечером были у Вешняковых, которые были очень ласковы. На другой день мы у них обедали, а перед тем ездили с Анной Федоровной по магазинам. К сожалению моему было очень холодно и невозможно было спустить окна в возке, а мне так хотелось видеть Невский проспект. Все эти дни до праздников проходили в хлопотах, в разъездах по магазинам; я была в каком-то приятном чаду! Разъезжая по Петербургу, мне казалось, что мне видится сон, прекрасный сон.
Свободное копирование
