Тверь.
По обыкновению расхаживая взад и вперед по комнате, я слышала тихие же шаги по коридору, сопровождаемые голосом, напевающим разные мотивы из опер. Я догадывалась, что это должен быть офицер (офицеры всегда поют на станциях), но не догадалась, что это был наш знакомый-незнакомец. Он занимал номер против нас и, как мы узнали потом, несколько раз спрашивал можно ли войти к нам, но Александр, не знаю почему, отказывал ему и не докладывал нам. -- Потом до моего слуха долетели женские голоса, которые повторились в соседней нам комнате; я сейчас приложила к щелке двери глаз свой и он увидал двух дам, одну пожилую, другую молодую, одетых не по-дорожному; они стояли среди комнаты и тихо разговаривали и, казалось, молодая что-то пересказывала пожилой. Потом они начали ходить по комнате; иногда останавливались, не переставая говорить. Они были в каком-то волнении, но веселом; как будто неожиданно достигли какой-то цели! Что-то очень занимало их! -- Мне, по свойственному женщинам любопытству, в котором не уступят им и мужчины, если еще не превзойдут их, -- очень хотелось дождаться, когда они уедут; но потом я убедилась, что не дождусь этого, потому что как видно было, они стояли в этой гостинице. -- Мы пообедали, лошади нам были готовы и я простилась с таинственными дамами, которые были таковыми по крайней мере в моих глазах. -- Только что мы уселись в повозки, к крыльцу гостиницы прискакали сани, из которых выскочили двое мужчин, один статский, другой военный. Статский остановился на крыльце, а военный подошел ко мне; я узнала в нем городнинского знакомца -- адъютанта. Он начал с того, что спешил возвратиться, чтоб застать нас и прочее... Кончилось тем, что он просил меня сказать ему, где мы остановимся в Петербурге, чтоб он мог иметь удовольствие быть у нас. К сожалению, я не могла удовлетворить его желание. Первая повозка двинулась, за нею наша и мы расстались с любезным знакомым-незнакомцем при одной надежде встретиться на будущей станции. Мне хотелось узнать, по крайней мере, его фамилию, но никто из наших людей не знал ее и он остался для нас навсегда с одним названием: станционного знакомца.
Медное.
Маленький, тесный приют у смотрителя; комната обвешана картинами, портретами и наполнена детьми всех возрастов, -- одна маленькая девочка была премиленькая и я все кормила ее сахаром и чаем. Смотритель предлагал нам купить коллекцию гравированных картин; до которых он был большой охотник. Бедный старик был огорчен недавнею смертью своего старшего сына; будучи почтальоном, он скакал с почтою, был опрокинут, задавлен чемоданом и через несколько часов умер. После рассказа старик показал нам его портрет, намалеванный деревенским живописцем.
