24
Я направлялся в Белосток. Ехать по лесным дорогам было небезопасно из-за остатков Армии Краёвой, борющейся за независимость буржуазной Польши, но мне везло. На сутки заехал в кондепо, где к этому времени с сапом было покончено, и лошадей готовили к перегону в Советский Союз. Оттуда по трассе, осматривая встречавшиеся мне гурты, я вернулся в Дзядлово. Побеседовав с начальником перегона скота полковником Максимовым и оставив свой акт с предложениями по устранению недостатков, я уехал в Бромберг, куда переехало из Штетина Управление тыла.
Около двух недель колесил я по дорогам Польши. Петуховский разрешил мне отдохнуть сутки, и на следующий день я уже ехал во второе кондепо, откуда стали поступать сигналы о появлении сапа. Опять поездка в "Виллисе" с неизменным Савицким. Едва не потерпели катастрофу под Мариенверденом, когда машина вдруг потеряла управление, завертелась и каким-то чудом удержалась на шоссе.
Осматривая лошадей в кондепо, я обнаружил одно явно сапное животное. Это окончательно испортило мне настроение. Зачем я стал эпизоотологом? Когда кончатся эти мои вечные скитания по тыловым дорогам, эта огромная ответственность? Почему мне достается больше, чем кому бы то ни было в Ветотделе? Хорошо Мушникову. Он никуда не выезжает, пишет ненужные бумаги, во время расскажет анекдот, у генерала в чести, его считают хорошим незаменимым работником.
В середине июля, после продолжительного ненастья установилась хорошая, ясная погода. В Бромберге у меня уютная комната и хозяйка - полька, которая относится ко мне с симпатией и заботится обо мне.
Петуховский летал в Москву. Вернувшись с женой и сыном, он решил всей семьей отдохнуть во фронтовом ветлазарете. Подвез меня до него, откуда я отправился в надоевшее мне кондепо, где, к моему счастью, сап ограничился несколькими случаями.
Вернувшись 17 июля, я узнал неожиданную и очень радостную для меня новость: пришли новые штаты Ветотдела, и в них должности эпизоотолога нет. Это было странно и неожиданно. Работы у меня было больше всех: сап, ящур, чесотка, рожа свиней, и вдруг я оказался не нужен. Сначала я был огорошен и не знал радоваться мне или огорчаться, но вскоре решил, что это к лучшему. Появилась надежда, что я скоро увижу семью.
Петуховский предложил мне место корпусного ветврача. Я отказался, сказав, что пошел бы к нему заместителем, так как слышал, что Налетов убывает в Москву. Он обещал походатайствовать об этом, но вряд ли это сделал; отношения наши были довольно прохладными. Но не это было обидно. Он не сделал на меня представления о присвоении мне звания полковника, которое мною было вполне заслуженно.
Договорились, что меня откомандируют в Москву в распоряжение начальника Военно-Ветеринарного Управления.
Наш 2-ой Белорусский фронт именовался теперь Северной Группой Войск, и штаб его перемещался в Силезию в город Лигниц.
Свободное копирование
