Детство моего дневника - 33

Детство моего дневника. Глава 33

Зимние чудеса

На День Рождения Надежды Алексеевны я преподнесла ей баночку с окрашенной солью, которую мы сами с мамой сделали. Я помню тот день, когда мы красили соль и сушили её в духовке. Тёплый кухонный свет и ощущение абсолютного творчества. Соль превращалась в цветной песок, который завораживал своим неожиданным видом. И конечно, эту красоту мне хотелось подарить моей любимой учительнице.

Двадцатого января моя жизнь изменилась так резко и неожиданно, что я с трудом верила в происходящее. На уроке музыки Аня подошла к Надежде Алексеевне и сказала, что хочет научиться играть на фортепиано. Дело в том, что на Новый год родители ей подарили синтезатор, и теперь ей нужно было учить на нём играть. У нас в школе была небольшая музыкальная студия, но в середине года учителя не стали бы брать новую ученицу, тем более уже тринадцати лет. И тогда Надежда Алексеевна сказала: «Наверное, я бы сама могла с тобой заниматься». Откуда-то появилась Настя и заявила, что она тоже хочет. Тут уж мне ничего не оставалось, как сказать, что и я хочу этого. Тогда я поняла, что это, наверное, первая и последняя реальная возможность сделать шаг на пути исполнения самой заветной мечты. Но оставалось самое сложное – убедить маму, что мне это необходимо.

В тот вечер у нас был в школе концерт, а после него я взяла себя в руки и начала разговор. «Ты знаешь, что я всё довожу до конца…» После этих слов мама начала волноваться, о чём таком я хочу её попросить. Я ещё долго что-то ей говорила, наконец, она сдалась и спросила, чего же я всё-таки хочу. И я призналась. Было удивительно, что она почти сразу согласилась, хотя это обещало немалые ежемесячные расходы, не говоря уже о покупке инструмента, которая маячила на горизонте, как бы я от этого ни открещивалась. Наверное, это ещё продолжались зимние чудеса, ведь иначе я этого объяснить никак не могу.

Начались занятия с азов, постановки рук и знакомства с клавиатурой. Постепенно мы с девочками стали ходить к Надежде Алексеевне каждая индивидуально, и это давало мне возможность оказываться с ней наедине.

Наверное, из-за того, что я до безумия хотела играть, у меня легко получалось почти мгновенно всё запоминать. За нотными закорючками мне открывался какой-то новый мир, о котором я грезила столько лет. Никак нельзя было теперь останавливаться.

Это был конец масленичной недели. Аня пригласила меня вместе с ней и её семьёй поехать на экскурсию в Нытву. Там мы были в местном музее ложки и, что, конечно, куда важнее, на конном дворе. Но вся поездка для меня была омрачена неким предчувствием. Я всё время думала о Надежде Алексеевне, и меня не покидало ощущение, что с ней должно что-то случиться. Я пыталась отогнать эти мысли, но ничего не выходило. Тревога только усиливалась, а я при этом чувствовала какую-то слабость в теле и с трудом сохраняла спокойствие. Ждала только одного – утра понедельника. Мне нужно было увидеть её и убедиться, что всё в порядке.

Наступил понедельник. У нас была музыка первым уроком, и всё было в порядке. Надежда Алексеевна пришла на урок, была в хорошем настроении. После занятия я подошла к ней и спросила, всё ли у неё было в порядке в выходные. Она мне ответила, что да. Тревога немного отступила, но полностью не покинула меня.

На следующий день я всё искала Надежду Алексеевну, но она не появлялась. Я каждую перемену проводила перед запертой дверью её кабинета. Волнение усиливалось. Наконец, перед шестым уроком я увидела, что её кабинет открыт и из него льётся свет. Я бросилась туда и ошеломлённо остановилась перед дверным проёмом. В классе был другой учитель.

После урока Аня позвонила ей, чтобы спросить про наше занятие по фортепиано. Когда гудки утихли, Аня в какое-то мгновение побледнела. Никогда прежде я не видела столь резкой перемены. Она положила трубку и произнесла: «Занятия не будет: Надежда Алексеевна в больнице».

Нужно было продержаться ещё один урок. Никого из нашей группы на физике не было. И я ушла. Дома проскользнула мимо бабушки, которая не выносила моих слёз, и набрала номер Надежды Алексеевны. Она ответила почти сразу. Повторила, что занятия не будет. А когда я спросила, что с ней случилось, она постаралась уйти от ответа. Сказала, что ничего серьёзного, но, естественно, я ей не поверила. В тот день она назвала меня прорицательницей. Так начались самые мрачные дни моего прошлого. Прошла неделя, а у меня было ощущение, что целый месяц. В начале марта Надежда Алексеевна вернулась.

За несколько дней до дня моего рождения мама пошла со мной в музыкальный магазин и купила мне синтезатор. Моему восторгу и счастью не было предела. Я с трудом верила в то, что всё это действительно происходило со мной.

Тринадцатого марта у нас было первое занятие по фортепиано после этого долго перерыва. Я сообщила Надежде Алексеевне, что мне купили синтезатор, но оказалось, что Аня уже опередила меня с этой новостью. Жизнь снова приобретала яркие краски в тот день, когда я стояла на пороге своего четырнадцатилетия.

29 октября 2018