Был случай, когда во время спектакля «Кантата» Ливадитиса, Виктор Шестопёров, играющий роль мужчины, забыл свой текст. Забыл и всё тут! Возможно, это было от волнения. Играли-то на камерной сцене, когда зритель на расстоянии двух шагов находился. Такое, конечно, с каждым может случиться. А подсказать некому… Не те времена, когда суфлёры возле самой сцены сидели и спасали забывчивых актёров.
Это был момент, когда между исполнителями главных ролей – мужчиной и женщиной, шёл серьёзный длинный диалог.
Даже если Надя Скок, играющая женщину, и помнила текст Виктора, то можно лишь представить, как комично бы выглядела её подсказка.
И вот в действии возникла пауза.
Наш режиссёр, как обычно, наблюдая за спектаклем из-за кулис, не растерялся. Взгляд его упал на меня. Ожидая своего выхода, я паслась рядом. Он фактически вытолкнул меня на сцену, успев шепнуть:
- Скажи ему – пусть продолжает.
«Эх, ни фига себе» только и успела подумать я. А что делать?.. Надо было выручать товарища и спасать спектакль.
И тогда я, проскользнув по сцене как тень, добралась до Виктора, и как бы в полуулыбке, нараспев, тихо произнесла:
- Витя, про-дол-жай-й-й…
Поскольку мой персонаж Агностика числился в списке прохожих, то моё неожиданное появление воспринималось зрителем вполне естественно. А что я там ему шепнула, никто ничего не понял. Виктор продолжил монолог и спектакль ожил.
Второй, ещё более комичный случай, произошёл с теми же персонажами.
Помню, в чайной комнате у нас висели две картины – портреты женщины и мужчины, подаренные режиссёру знакомыми художниками. Проще я бы назвала их просто бабой и мужиком, поскольку выполнены они были в авангардном стиле. Мужик правда был в одежде, а баба была полностью обнажённой. Так вот эти картины Берладин решил использовать в спектакле «Кантата».
В сцене одного из длинных диалогов между мужчиной и женщиной, когда они сидели на сцене напротив друг друга, режиссёр вложил им в руки эти портреты. Причём, актёры, хоть и находились рядом, видели не друг друга, а именно эти портреты, ибо последние были достаточно большого размера. Сейчас, мне кажется, это выглядело бы стрёмно, я не могу без улыбки это вспоминать. Но тогда всё воспринималось и нами и зрителями вполне серьёзно. Ибо сам текст-то был серьёзней некуда.
И вот, в какой-то момент портрет мужика, что был в руках у Виктора, выпадает из рамы прямо на сцену… Причём, произошло это как-то тихо, без грохота, чего партнёрша даже не заметила. Что делать партнёру? Обыграть сей факт никак нельзя, это ведь не комедия, а грандиозная поэма о грядущем земли!.. Ну, не поднимать же в конце концов с пола портрет, чтобы вставить его назад в раму… И уж тем более не бежать за кулисы за молотком.
Виктор нашёл оптимальный вариант – он просто остался сидеть в раме собственной персоной… Действие идёт своим чередом, диалог персонажей продолжается. Каково же было выражение на лице партнёрши (Нади Скок), когда она, выглянув из-за своего портрета, видит в раме не мужика, а Витькину бородатую физиономию?! Жаль, но мало кому суждено было это увидеть. Это уже потом мы все угорали со смеху, когда после спектакля она делилась с нами своими впечатлениями.
Свободное копирование
