Но еще до всех летних радостей, весной, пришлось решать одну проблему. Шел 1977 год. Как-то ночью на «хорошо законспирированную» квартиру, где находился брат, нагрянуло с обыском КГБ. Александр как раз заканчивал начисто печатать свой труд — «Карательную медицину» — о применении психиатрии в политических целях. Все изъяли. Но где-то остался черновик. Его и предстояло спасти. Через некоторое время я прошелся по длинной цепочке людей и адресов. Черновик достали, и скоро «Карательная медицина» отправилась за рубеж. Она имела успех, брат прославился, я «засветился». Не сильно, но с «гелием» следовало повременить.
В ознаменование спасения книги мы с братом сфотографировались. Фотография стала в некотором роде канонической. С нею и демонстранты в нашу защиту (за границей) выходили, и в «Истории инакомыслия» она присутствует. На снимке двое, полные сил, молодых людей. Александр с бородой, я с пышной шевелюрой. Сейчас чешу свою лысину и думаю: «Где, где те силы, шевелюра, то упоительное и гибельное чувство полета и конца?»
Иногда нас пытались разделить, располовинив фотографию. Даже как-то текст Александра проиллюстрировали моим изображением. «Понятно, — сказал я брату , — они выбрали того, кто интереснее выглядит». Зато несколько раз мои газетные публикации выходили под его именем. Эти редакторы лучше самого автора знают, что писать, как писать и даже кто автор.
Свободное копирование
