Случались и большие учения. Помню одно такое, чуть ли не целой армии. Хитрый прапорщик, начальник станции, заболел. Трясусь в кабине рядом с водителем, грузином по прозвищу Ара. Какая-то поломка, Ара чинится, длинная колонна машин уходит вперед. Пока возились, армии и след простыл. Безуспешно носимся по пустыне, пытаемся ее настигнуть. Связь с командирской машиной прервалась, надежных ориентиров движения нет. Через несколько часов смеркается, едем по какой-то грунтовке. Я задремал. Приснились дом, вольная жизнь. Очнулся, и вдруг в свете фар мелькнул указатель с надписью «Москва». Не поверил своим глазам. До Москвы четыре тысячи километров! Наверное, сон продолжается... Минут через 15 въехали в маленький кишлак. С десяток глинобитных домиков. Действительно Москва! Так изволит называться. Вскоре нашли потерявшуюся армию. Никто нашего отсутствия и не заметил, обычная неразбериха. Представляю, что на войне творилось бы...
Полгода прошли мирно. Дембель приближался. Рааба отправили в школу прапорщиков, скоро станет старшиной роты. Наконец долгожданный день. На утреннем разводе: «Сегодня увольняются... ефрейтор Подрабинек...». После развода шесть дембелей, и я в том числе, гладят форму, начищают обувь, собирают вещи. Попрощался с сослуживцами. Я никогда не эксплуатировал салабонов, никого из них и пальцем не тронул. Знаете эти мечты солдата, ставшего старослужащим? «Ах, если бы кто-то из отслуживших паханов снова здесь оказался!» Думаю, если бы по прошествии некоторого времени заглянул в казарму, то стал бы единственным из бывших сослуживцев, кто мог целым и невредимым из нее выйти.
В полдень прибыли в штаб части, получили документы. Затем машиной в Ашхабад. Аэропорт, ночной рейс в Ростов-на-Дону. Пересадка на Москву. В мае 1976 года «я вернулся в свой город, знакомый до слез». Ненадолго.
Свободное копирование
