Я переговорил с одним из вновь прибывших салабонов. Чтобы передал остальным: если кто-то не желает принимать казарменные порядки, пускай обращается ко мне, поддержу. Никто не обратился. Но по казарме поползли неясные слухи, будто бы меня хотят назначить старшиной роты. Паханы заволновались. На такой должности я мог бы их прижать. Действительно, вскоре командир роты предложил мне стать старшиной: «Будешь их е... по закону!» Вожделенная для большинства должность! Я отказался. Командиру роты, недавно назначенному в часть, дедовщина не нравилась. Но особенного желания исправлять положение в казарме я за ним не заметил. Нормальным парнем был один из командиров взводов, недавно прибывший из училища. Этот лейтенант еще не успел испортиться. Зато другой взводный, угрюмый пьяница с мутными глазами, натравливал старослужащих на молодых солдат.
Интересный край Туркмения. В ноябре, а то и в декабре, еще можно ходить без шинели. Потом унылые дожди, сырость, лишь изредка ненадолго выпадает снег.
В марте пустыня зеленеет, и все оживает. Довольные черепахи щиплют молодую травку. В апреле случаются буйные ливни. В поселке цветут акации — высокие могучие деревья. Дальше изнуряющая жара. За 40 градусов в тени не редкость. Станция стоит на солнцепеке, внутри жар, вентилятор не спасает. Сидишь с голым торсом. Входит дежурный офицер: «Ефрейтор, почему не одет по форме?» Сказал бы еще спасибо, что я штаны не снял... Офицер начинает читать нотации. Через минуту ослабляет галстук. Еще через минуту расстегивает верхнюю пуговицу. Еще через две минуты пулей выскакивает наружу. Все понял, в следующий раз по поводу формы не пристает.
Свободное копирование
