Афганский дневник - 100

13.08.1988, Баграм. Суббота

Сижу. Пишу. Радует взор и слух новый магнитофон «Саньо». Сегодня вернулся с «боевых». День чудес. Все так прекрасно, что не верится. Отмылся, постригся, купил магнитофон, под вечер получил за Хост афганский орден Звезды II степени (Указ Президента РА № 432 от 13.4.1367года, т. е. от 3.7.1988-го).  И ко всему, полк завтра снова уходит на «боевые», а я остаюсь. Отойду немного от предыдущего похода. Отойдет обожженное солнцем лицо, заживут обветрившиеся губы. Да и просто побуду на базе, в тепле и комфорте. Не к слову сказано, но не поверят непосвященные. Ночные августовские холода в горах Афгана ничуть не привлекательнее наших равнинных морозов поздней осени. А днем и сам не веришь, что ночью можешь замерзнуть. Духота, пот, мухи, жара и желание припасть к воде. Муравьи и те прячутся после девяти утра. Унылые серые и красные горы. Зной да пыль. Пыль мелкая, как пудра. Стоит, поднявшись от колес и гусениц, долго и нудно. Посмотришь, кругом вроде камни, а поездишь пару дней по такой дороге, и, пожалуйста, лунный ландшафт с пылью.

Уходили на «боевые» неожиданно 23 июля. События нарастали, как снежный ком. Сначала я с 3-м батальоном ушел в Кабул, в резерв командующего. Пришли, разместились у инфекционного госпиталя, обосновались. Съездил к командующему на получение задачи. Вроде как пришли на пяток дней, и вдруг под вечер вызвали на постановку задачи к командиру 103-й вдд.  Кратко: выйти в район Хуркабуля и предотвратить обстрелы Кабула РСами из этого района. И вроде, идем на ограниченное время. Как всегда, нагнетали обстановку так, что шел как в последний бой. Мол, все заминировано, и долбить тебя будут со всем остервенением, и все заставы «зеленых» там сбиты. У операторов вся карта синяя от данных по противнику. Ну, просто, конец света. Ко всему, на всю организацию условно пять минут. Люди так и не спали всю ночь. Пока командиры поставили задачу, пока организовали исполнение, подчиненные усвоили свои задачи, получили пайки, развернулись, свернулись, вот уже и три часа ночи, час выхода.

Батальон ушел в указанный район. Ну а мне к 7 утра с комдивом Е. Бочаровым на организацию взаимодействия к командующему. Ночевал у С. Яркова. Стало это пристанище для меня уж больно регулярным. Да еще попал на праздник, день рождения Сергея. А какой праздник, когда все мысли о деле?

У командующего тоже круто все поставлено. Все заместители командующего собрались в кабинете. Все организуется так, будто на меня смотрит весь мир. И все мне в помощь. Такое впечатление, что буду брать линию Маннергейма. Вид старался сохранить спокойный, но на душе скребло, будто иду в последний бой. Спасение для командира в том, что он отвечает за сотни жизней. Тут уж о себе как-то забываешь. Иначе тошно было бы. То обстоятельство, что из штаба Армии сразу поехали на аэродром, где меня ждали пара транспортных и пара боевых вертолетов, в другое время польстило бы самолюбию. Вот, мол, для тебя четыре «вертушки», чтобы через десять минут высадиться на свою бронированную колонну, как гранд персона. Но никаких эмоций. Краткий сбор командиров. Карта на броне, и команда: «Вперед!»

24 июля. Пошли в неизвестность. Сзади развернули и оставили артиллерию. Впереди ООД (отряд обеспечения движения) — саперы под прикрытие роты. А вокруг нависают обрывистые скалы. Все напряжены, ждут сверху огня. Километр, два — все спокойно. И вот плато, равнина. Наконец-то, но что, наконец! Впереди стена разрывов. Это нас пытаются прикрыть длинными стволами. А слева на высоте разрывы «духовских» РСов. К нам пристреливаются? Как из-под земли появляются «зеленые». Молят, чтобы прекратили огонь. Бьют по их посту и по КП. Наши бьют. Оказывается, почти все они на месте. Чудеса знания обстановки и взаимодействия с ВС РА. Все посты на месте. Сбиты только два. В последний момент предотвращаю огонь БМП по кишлаку, где, оказывается, тоже стоят «союзники». Наконец, закончилась вакханалия разрывов, наших и «духовских», и спокойно встаем на задачу. Закрепились, прикрылись.

К вечеру снова явились «зеленые» с пловом и огненной водой. Со своим гостеприимством они напомнили мне афганских мух. Стоило разговориться, стали строить прожекты совместных действий по прочесыванию окрестных кишлаков. Забегая вперед скажу: все эти прожекты были со временем забыты напрочь. В который раз убедился, что пресловутая азиатская хитрость при близком рассмотрении оказывается иногда наивным детским обманом. Но, к сожалению, их наивность да плюс наши дурные установки — это уже гремучая смесь, действует иной раз безотказно. Вот об этом далее, и поподробнее. Уж больно показательно.

День прошел спокойно. На второй — буквально из-под нашего носа серия пусков РСов по столице. Бьют длинными снарядами. Видно место пуска по поднимаемой пыли. Трассы пусков. Добротно работает артиллерия. Сразу включается в дело выдвинутая вперед 8-я рота под командованием В. Кузнецова. Бьют приданные ей танки. Видим прямые попадания, подброшенные и кувыркающиеся еще не пущенные РСы. Больше с равнины пусков не было. Видимо, урока хватило. Ответного огня мы тоже миновали. Только иногда глухо вздрагивал воздух, и поднимались султаны пыли в районе расположения «зеленых». Неприятно. Хотя и не по нам, но никогда не знаешь, куда ляжет следующая серия. К слову, стал намного спокойнее. Удивляюсь, но к свисту пуль и разрывам появилось какое-то философское отношение. Типа безразличия, мол, что судьбой начертано, то и состоится. Вспоминаю свои первые бои, когда каждый свист над головой воспринимал как событие. А так, без бравады, ну прошелестело, взорвалось, но ведь не по тебе. Правда, повод для этого дает и то, что «духи» бьют уж больно неточно. Так, психологическое воздействие. Кладут, куда бог пошлет.

Так или иначе, отмечаю у себя больше рассудочности и меньше эмоций. Наверное, это и есть обстрелянность.

29 июля неожиданно пришел с В. Востротиным весь полк. Задача: блокирование и минирование района Хуркабуля. Маршрут выдвижения: по джелалабадской дороге, затем поворот направо. Мимо тюрьмы «Пули Чурхи». Через старую джелалабадскую дорогу. Через ущелье Хуркабуль, оставляя слева хребет с максимальной высотой 3388. При выходе из ущелья то ли равнина, то ли плато. Издали ровная местность. Но это обман. Когда 2-й батальон выходил на задачу, пришлось изрядно покрутиться. В иное время казалось, что машины движутся навстречу друг другу. Виной тому множество каньонов с крутыми, обрывистыми склонами. Основные кишлаки, они же места базирования «духов», и места огневых позиций РС: Чакарай, Маланг, Наура, Зиндан, Дауранхейль. Впереди, за плато, мощный хребет. Это километрах в семи-восьми от нас. Этот хребет мы и брали, чтобы обеспечить минирование. Хребет рассекают два глубоких ущелья, как всегда с реками, выходящими на равнину. Левое ущелье Вучакайтангай. По всем данным, самое что ни на есть «духовское» место. А за хребтом горный массив Тизини и базовый район ИПА. Эти ребята никогда не отличались покладистостью. Горы, как и «духи», здорово отличаются друг от друга, встречают каждый раз неожиданностями. Очень много промоин, водостоков, зубов и беспорядочных каменных гряд. Идеальное место для обхода и удара в спину, много укрытий от нашего огня, одним словом, идеальное место и для нападения, и для обороны. Трудно сказать, для чего больше приспособлено.

30 июля. К работе приступили без раскачки. Чуть забрезжил рассвет, вперед ушла разведрота с танками. Взяли ряд высот, и огнем с них прикрыли выход 3-го батальона (капитана Г. Жигульского) на задачу. «Духи» где-то затаились. Воздействия нет. Первый нервный момент, когда наша авиация вложила серию кассет почти по батальону. Сколько воплей в эфире. Зато, как только заслышат гул авиационных двигателей, так сразу колонна окутывается оранжевым дымом. Фестивальное зрелище (со стороны). Наконец, вся броня сосредоточилась под хребтом, десант спешился и медленно пошел вверх на блоки. В который раз первой досталось 9-й роте. Не успели встать на блоки, как сверху началось энергичное воздействие. Бьют из автоматов и гранатометов на воздушных разрывах. Положение неприятное, если не критическое. В эфире характерный для боя радиообмен. Кто-то кричит, что его зажали. Кто-то материт артиллерию за то, что бьют далеко от того места, куда надо. Каждая минута, как час. Наконец артиллерия пристрелялась, и слышатся восторженные голоса: «Так их, так! Молодцы! Врезали как раз в них. Вижу, разбегаются» и т. д. Затем затишье, после просьбы подождать, когда они (т. е. «духи») полезут вытаскивать тела. И дождались. Так и вышло. И вложили снова. Больше до темноты ни движения, ни шевеления, тем более стрельбы. На блоки встали без потерь, закрепились. Наступает ночь, но покой относительный. Благо, как всегда, в конце месяца светит полная луна, и это все же успокаивает.

31 июля. Приходит задержавшийся под Кабулом 2-й батальон (майора А. Токарева). И, совершив марш, почти с ходу отправляется в дело. Мучительный выход на задачу. Серия подрывов.

В конце концов, даем команду на спешивание и выход людей на блоки без машин. Один за другим доклады о тепловых ударах. Двоих выносят на импровизированных носилках. Кое-как очухались. Адский солдатский труд. С выходом к хребту мучительный подъем на высоты.

А в это время ожесточенная схватка 8-й роты. Сначала засекли выход каравана. Огнем завалили несколько лошадей. Духи стали разбегаться, но почти сразу снизу по водостоку вышла в атаку прикрывавшая караван боевая группа. И опять, как на Хосте, драка на грани рукопашной. Душманы напирают, презрев смерть, с фанатизмом. Хорошо работал корректировщик капитан В. Бесов. Наводил огонь артиллерии с ювелирной точностью. В критический момент клал снаряды буквально в 25 метрах от блока. А «духи», как бесчувственные роботы. Вскакивает несколько человек, и начинают навскидку поливать из автоматов камни, за которыми лежат наши бойцы. Вокруг этих «духов» цокают пули, взбивают фонтанчики пыли. Все это ясно видно, но они даже бровью не ведут. После стрелков вскакивают из-за камней в полный рост три гранатометчика и спокойно, как на учении, делают залп по позиции управления роты. Затем опять автоматчики. И так последовательно, как конвейер. Несколькими залпами артиллерии накрываем противника. Тут уж они не выдерживают. Остается несколько тел, остальные отходят. Правда, ненадолго. Снова организуют огневое нападение и под прикрытием огня вытаскивают своих убитых и раненых. В этом они верны себе. Никогда тела не бросают, и это по-солдатски вызывает уважение к врагу.

Позднее, при осмотре местности находим много следов крови. В качестве трофеев достаются новенькие, как со склада, китайские АК и РПГ-7, машинка для пуска РСов, документы (карта и списки с фамилиями). Переводчик говорит, что две фамилии арабские. Примечательно, что на следующий день с блока 8-й роты наблюдали занятную картину. Километрах в трех, в глубине гор, видели построение душманов. Кого-то вывели из строя. Встало несколько человек. Тот первый упал, к нему подошли, наклонились. Далеко дело было, но, судя по всему, нам пришлось стать свидетелями расстрела за трусость или роковую для врага ошибку. Кто теперь знает? Один аллах.

Из всего, что произошло, сделали вывод, что на место пусков выходил караван с реактивными снарядами, предназначенными для столицы, да без надлежащей разведки нарвались на наши блоки. Эта группа была хорошо подготовлена и вооружена. Скорее всего, ребята не местные, а из Пакистана. Кстати, по нашим сведениям, караван из этих мест добирается до Пакистана за три дня. Ходят регулярно. Кому-то в Кабуле на этот раз мы жизнь сохранили.

Наши потери, к счастью и к удивлению, минимальны. Ранены два солдата. Оба осколками. Один касательно через каску в голову. Контужен. Второму осколком оторвало фалангу пальца на левой руке и разбило автомат. Позднее, разрывом РС был контужен авианаводчик. Разбита радиостанция. Зато доняли фугасы и мины. Последовательно шесть подрывов. Сначала ИМР (инженерная машина разграждения), потом танк, опять танк, снова первый восстановленный ИМР (и на этот раз окончательно, раскололся корпус, вылез двигатель). Подрыв БМП разведроты и, под конец, ПАК-200 2-го батальона. Потеря автокухни особо чувствительна. Легче танк достать, чем эти котлы на колесах ЗИЛа. И опять можно сказать, что нам повезло. Семь контуженных, но ни одного «021». Остатки ИМР облили соляркой и сожгли, а буквально через полчаса спохватились, что ее катки так бы пригодились для ремонта подорвавшихся танков. Осталось только чертыхаться, глядя на столб черного дыма и того, что осталось от машины.

Под конец дня слепой обстрел реактивными снарядами района нашего КП. И под завязку — возгорание и взрыв машины со снарядами и пиротехникой на позициях 3-й батареи. Веселенький день! Сколько нервов. В однообразии не упрекнешь, не скучно. Батарея выдвинута вперед километра на два, чтобы нарастить дальность огня. Прикрыли огневые позиции машинами 2-й роты (старшего лейтенанта А. Абрамова). Наблюдаем всполохи взрывов и целый каскад ракет всех цветов и во все стороны. Жутковатый «праздник». Как обычно, первоначальные доклады сумбурны и противоречивы. Вплоть до «духовского» нападения. И о потерях ничего ясного. В конце концов, доложили, что везут семь обожженных солдат. Сразу пробуем вызвать «вертушки», и начинается препирание с КП ВВС и бесконечные расспросы о координатах, ветре, погоде, прикрытии и т. д. Под конец разругиваемся вдрызг. Разговариваю с дежурным по ЗАС уже матом.

Тем временем привозят солдат. Бегу в МПП и наблюдаю жуткую картину. Считал, что всего уже насмотрелся, но то, что увидел, не для слабонервных. Еще не приходилось видеть человека со слезшей и висящей лоскутами кожей. Ожог всего тела, рук, лица и шеи. Сидит, корчась от боли и суча ногами. Остекленевшие глаза на обезображенном лице. Меня вроде узнает.

По крайней мере, на миг взгляд становится осмысленным. Хлопочут врачи. Уговаривают, мажут, бинтуют, пытаются вставить в вену иглу для какого-то вливания. Вмиг понимаю, что наш второй вариант с БТР до Кабула отпадает. Не довезем. Возвращаюсь на КП и с утроенной энергией начинаю пробивать «вертушки». Удалось. Через час пришли. Прогудев в ночной темноте, присели на минуту и снова ушли в черноту неба. На следующий день информация из госпиталя: ожог 55 % кожного покрова и большой вопрос относительно возможности выжить. Вот вернулся и узнал, что солдат уже в Ташкенте и, вроде, будет жить (рядовой О. А. Боев, рота материального обеспечения). Вот такой денечек.

1 августа. Новая задача и снова схватка с «духами». Разведчики засекают группу душманов и вызывают огонь артиллерии. Стволы бьют отменно. Поступают доклады о попадании в склад противника и взрыве реактивных снарядов, о попадании в «Тойоту» с пусковой установкой. Разведчики запрашивают разрешение спуститься для осмотра кишлака Хаким Джабар Бала. После получения разрешения старший лейтенант А. Меренков с группой обкладывает кишлак и осматривает. Множество следов копыт. Убитый ишак с вьюком на 80 минометных мин. В районе множество пещер и кяризов. «Духи» как будто испарились, скорее, ушли под землю. Зато подтверждается — «Тойота», прямое попадание. От машины остался дымящийся задний мост. Склад взорван, стены обвалились. По прикидкам, боеприпасов там было предостаточно. Успешно поработали.

2 августа. За всей этой нервотрепкой как-то забыли, что сегодня наш праздник — День ВДВ.

Зато с 17 часов «духи» напоминают об этом и устраивают целое представление. Начинается усиленный обстрел района нашего командного пункта. Знакомые звуки. Сначала дальний хлопок, десяток секунд напряженного ожидания, нарастающий свист, наконец, раскатистое, глухое «ах», и столб дыма. Разрывы справа, слева, впереди, но до нас все же далековато. Видимо, не хватает дальности, да и прицел поставлен на «авось». Засекли позиции пусков. Работаем артиллерией. Навели авиацию. И никакого результата: Пуск за пуском. Из пещер, что ли, они запускают? Уже и темнота наступает, а «духи» все палят и палят. Теперь уже стартующие РСы видны отчетливо. Огненные стрелки. И вроде, наши попадания хороши, а подавить не можем. Наконец с полной темнотой приходит долгожданная тишина. А вечером, часов в девять, начинается фейерверк в честь праздника. Ракеты со всех сторон. Солдатская радость по случаю 2 августа. И сброс психологической нагрузки. Останавливать бесполезно. Черт с ними, пусть пускают. Полчаса нескончаемой иллюминации. Если исходить из практичности, то четко обозначили противнику все наши блоки. Скрытность, эмоции — где разумная грань?

3 августа. Саперы под нашим прикрытием завершают работы по минированию местности. Сбор и отход подразделений с блоков. Дальний обстрел противником наших подразделений. Потерь нет.

С 4-го по 12 августа оставался со 2-м батальоном стеречь район минирования, а полк ушел «домой». Ничего существенного — тоска, жара и мухи. Работы как таковой нет. Впереди все заминировано. После ухода полка обнаружили в районе МПП замаскированную мину TS-6,1. Приходили «зеленые» с просьбой дать им танк, чтобы подъехать к подорвавшемуся на мине дезертиру и забрать его оружие.