Отъезд Идена в Москву, о чем Черчилль говорил в своем послании на имя Сталина от 22 ноября, был назначен на 7 декабря 1941 г. Обстановка в мире носила очень грозный характер.
На советско-германском фронте по-прежнему шли тяжелые бои. Немцы рвались к Москве, и, хотя в ноябре наше сопротивление усилилось, все-таки они продолжали медленно продвигаться вперед, стремясь охватить столицу СССР с севера и с юга. В некоторых пунктах гитлеровцы находились всего лишь на расстоянии 30 км от Москвы, и никто не мог предсказать, чем же это кончится. Война на море шла своим чередом, и Англия, как и раньше, напрягала все усилия для преодоления огромных потерь, которые она несла от германских подводных лодок и самолетов в этот период. Зловещий призрак войны все отчетливее вырисовывался на Тихом океане. Япония явно готовилась к бою: увеличивала свой военный бюджет, концентрировала свой военно-морской флот в стратегически важных пунктах, вела бешеную кампанию в печати и по радио против США и Англии. В то же время японское правительство, стремясь придать характер неожиданности подготовлявшемуся удару, лицемерно вело в Вашингтоне дипломатические переговоры об урегулировании всех спорных между ним и США вопросов.
В сложившихся условиях тем важнее было возможно более тесное сотрудничество между СССР и Англией и тем важнее значение поездки Идена в Москву. Желая создать для предстоящей поездки возможно более благоприятную атмосферу, я в первых числах декабря имел с Иденом разговор, в котором подчеркивал крайнюю желательность немедленно удовлетворить просьбу Советского правительства (выраженную в послании Сталина Черчиллю от 8 ноября) об объявлении Великобританией войны Финляндии, Венгрии и Румынии. Я указывал при этом, что 15-дневный срок, данный Черчиллем Финляндии для выхода из войны (о чем он писал Сталину в своем послании от 22 ноября), истекает, а Финляндия и не думает о прекращении военных действий. Тогда я не знал, что, как пишет Черчилль в своих мемуарах[1], 2 декабря Маннергейм ответил отказом на предложение британского премьера, но поведение Финляндии не оставляло сомнений в ее намерении продолжать войну. Иден вполне согласился с моими соображениями, и действительно 6 декабря 1941 г. Англия объявила войну Финляндии, Венгрии и Румынии. Таким образом, путь для московских переговоров в плоскости военно-дипломатической был расчищен.
В обстановке войны поездка Идена в Москву была, естественно, обставлена большой секретностью. План был составлен такой: Иден отправляется в СССР морем от Англии до Мурманска и за этот отрезок пути ответственность берет на себя британское правительство; далее Иден из Мурманска отправляется в Москву, и за этот отрезок пути ответственность, естественно, берет на себя Советское правительство. Отъезд из Лондона был назначен на час дня 7 декабря, которое приходилось на воскресенье. Специальный поезд должен был доставить Идена и сопровождающих его лиц в известную морскую базу Инвергордон в Шотландии, а оттуда специально выделенный эсминец должен был перевезти их в еще более известную морскую базу Скапа-Флоу на Оркнейских островах, где вся делегация должна была погрузиться на большой крейсер «Кент» для дальнейшего следования в Мурманск. «Кент» принадлежал к типу так называемых вашингтонских крейсеров, водоизмещение которых, по Вашингтонскому договору 1922 г., официально определялось в 10 тыс. т. Фактически тоннаж «Кента» составлял около 15 тыс. т. Это было очень мощное, быстроходное судно с четырьмя винтами, которое развивало скорость в 27 узлов. В адмиралтействе долго спорили, давать ли «Кенту» сопровождение из трех-четырех эсминцев, и в конце концов решили этого не делать. Эсминцам трудно было угнаться за столь быстроходным крейсером, особенно в бурную погоду; к тому же столь значительную группу судов немцы могли легче открыть и выследить. Гораздо безопаснее считалось отправить «Кент» в одиночку, ибо быстроходность крейсера делала его почти неуязвимым для подводных лодок, а тьма, господствующая в это время года в северных широтах, предохраняла его от атак германских бомбардировщиков.
Свободное копирование
