В 26-м году был 1-го генваря бал с мужиками, в их числе, конечно, было более половины петербургских мещан. Государыня была в сарафане и в повойнике и все фрейлины тоже. Мужчины в полной форме, шляпа с пером, тогда была мода на султаны из белых и желтых куриных перьев, и каждый хотел иметь лучший плюмаж. Полиция счетом впускала народ, и более 4000 не пускали. Давка была страшная. За государем и государыней -- брат мой Иосиф, уже камер-паж, держал над ее головой боа из белых и розовых перьев. Государь беспрестанно: "Господа, пожалуйста" и перед ним раздвигалась эта толпа, все спешили за ним. Я шла с каким-то графом Ельским, впереди Стефани с графом Витгенштейном. Он давно был в Петербурге, но узнал, что она изрядно кокетничает с кривым князем Львовым Андреем. Бедный Львов сделал ей предложение, она ему отказала. Он занемог, впал в чахотку, поехал в Италию, умер в Ливорно, где его похоронили с Кутузовым и Мухановым. Это оскорбило Витгенштейна, но раз он ее где-то встретил и решился явиться на этот праздник.
Императрица Мария Федоровна сидела за ломберным столом и играла в бостон или вист, с ней министры; в Георгиевском зале, туда мужиков пускали по 10-ть зараз, везде гремела музыка. По углам были горки, на которых были выставлены золотые кубки, блюда, и пр. Лакеи разливали чай и мешали чай ложечками, неравно кто-нибудь позарится на чужое добро. Церковь была освещена и священники и дьяконы служили молебны остальным, их было немало. Удовольствие кончалось в 8 часов, а в 10-ть часов дежурная фрейлина и свита отправлялись ужинать в Эрмитаж. Все комнаты были обиты разноцветным стеклярусом, освещение было сзади и ослепительно (это все от времен Екатерины), за ужином играла духовая музыка Ариозо и Вариации Бетховена. Мужики имели право оставаться до полночи, а мы все расходились по своим комнатам. Я видела, что боа Стефани было в шляпе Витгенштейна. Я ей сказала: "Знаешь, я приеду болтать с тобой".-- "Нет, я устала, и у меня болит голова". Я поняла, что все решено. Утром рано я поехала к ней, она сидела, смеясь, одетая, возле жениха, и Лизаветка тут же.
Утром рано я к ней приезжала заказывать белье, Пецольду несколько дюжин черных, белых, красных, голубых башмаков, тогда мода была, чтобы обувь была того же цвета, как платье. Мадам Бологьель шила платья, она была не в моде, но Стефани ее любила и слышать не хотела о Циклерах: "Сестры Циклер в моде, а я на зло им хочу все заказывать у мадам Бологьель". Опекуны князь Любецкий и граф Грабовский расщедрились, прислали немца Римплера, и она выбрала, что хотела. Из серебряных лавок принесли на выбор столовое серебро и туалетное. Она прежде просила Грабовского купить ей туалетное серебро, он ей прислал аплике, она его побросала и дала своим девушкам кроме жалованья. Она очень любила Крыжановского, который приносил ей всякое воскресенье 50 р. асс. и "Крыжаньке" она подарила уйму этих вещей и запретила Дмитриеву к ней являться, он был ужасный мошенник
Свободное копирование
