Я раз слышала ужасный крик у гауптвахты. Несчастный рядовой кричал: "Ваше высокоблагородие, за то, что одна пуговица худо пришита, 500 розог!" Амалья нас увела в сад. Нас водили гулять по усманским улицам, всего была одна длинная влево от дома, проходя мимо окошек капитана Паскевича, который сказал: "Une moche de chienne" {Букв.: грязная собака (или: грязная скотина).} (его Арнольди назвал за это циником). Перед его окном стояла пьяная Улька, она никогда не шила, но переваливалась с ноги на ногу и была тоже юродивая. Он ей говорил: "Что Улька, брат мой Федор глуп?" -- "Глуп, а будет фельдмаршалом". "А я?" -- "Ты умен, с неба звезды хватаешь, а будешь вечно капитаном". "А знаешь ли ты, что безногий черт задал рядовому 500 розог за то только, что у него одна пуговица была дурно пришита? Попадись он мне и Бремзену, как бы мы ему с радостью закатили 1000!". Паскевич никогда не был в нашем доме. Бремзен стоял не знаю где со своей батареей, был отличный командир и человек образованный и, конечно, не мог сойтись с неучем, как наш милый отчим.
"Жаль мне деток,-- говорила Улька,-- ведь он, говорят, грабит и пустит их по миру". Ведь юродивые все знают и видят, что в доме творится. В 5 часов собирались офицеры в залу, где обедали. Он à la tête de la table {во главе стола (фр.).}, а возле него его адъютант болван Жданов. Мы на том конце стола с Амальей Ив<ановной>. Арнольди всегда находил случай оставить братьев без пирожного. Если были пирожки с вареньем, Амалья Ив<ановна> тайком их прятала в свой ридикюль, и он их выкрадывал у нее. После обеда запрягали коляску нашими старыми лошадьми, а кучер и форейтор были в каких-то странных армяках, подпоясанные красным кушаком.
Мы один день ездили к полковнику Гакебушу, где нас угощали кофием, ягодами. У них росли Оврикулы, которые мы называли звездочки, и пахучий калуфер. Как попал Гакебуш из Одессы в Усмань, мне неизвестно. Они были бездетны и большие приятели Амальи Ив<ановны>. А на другой день мы ездили в лес, где рыжий мужик нам давал прекрасный ржаной хлеб и соты с медом. В
лесу мы собирали грибы и ягоды. За обедом полковник рассказывал турусы на колесах о своих воинских доблестях, потом потешался над Паскевичем и пьяной Улькой, ему Жданов, его лазутчик, все пересказывал. <нрзб.>. Противный Осип Кар<лович> тоже ко мне приставал. Он был красив и ловок, но очень развратен, женился на какой-то княжне Хованской. Она с горя умерла, а что с ним было, не знаю. Когда и где родился Саша Арнольди, не знаю. Для него наняли рыжую, рябую и гадкую няньку Аннушку. Осенью, когда нельзя было выезжать в коляске, мои братья обязаны были возить Сашу в санках по зале, и не будь Фридриха, они бы его ударили головой о какую-нибудь мебель.
Свободное копирование
