Пятница, 24 декабря. Вечер перед Рождеством.
Вот какой интервал в моих беседах с самим собою! Причин ему немного, или, лучше сказать, всего одна -- именно, огромное сходство моей жизни теперешней с жизнью прошлого года. Те же развлечения, те же привязанности, по временам то же разочарование и та же неопределенная Sehnsucht {тоска (нем.).}. Чего-то хочется, чего-то ждется, чего-то ищется, на что-то еще я не отвык надеяться. Были дни удачной работы, случались иногда дни, не лишенные приятности. Итак, вместо того, чтоб сызнова рассказывать одно и то же, решился я отмечать только дни, чем-нибудь замечательные, остальные же затем пробелы замещать разными мыслями и суждениями, зародыш которых бывает часто в самых неприметных событиях жизни нашей.
Давно уже я не сидел дома по вечерам и теперь нахожусь один за моим письменным столом в тот час, когда город молится и дети ждут подарков. Можно поехать в три места: к Лизавете Яковлевне, Л<изавете> Н<иколаевне> и Настасье Дмитриевне, возлюбленной Григоровича. Не знаю, поеду ли куда-нибудь; не могу сказать, чтоб мне не до того было, но в такой вечер какие-то другие мысли наполняют голову; часть их высказана в первой главе моей маленькой повести "Прошлогодний рассказ". Есть дни, вечера, которые совестно проводить у людей неблизких, а близких где доищешься! Лучше сесть хлопотать около Чернокнижникова, который, как козьи рога, никак в мех нейдет.
Вчера часть вечера (avant-soiree {начало вечера (франц.).}) была мной проведена у Каменского в сообществе моего нового знакомого Титова и новой донны, для которой Д<митрий> И<ванович>, отделил уже часть своей квартиры. Так как сие неразумное дело уже было решено, то я и не высказал своего неодобрения.
Из новых знакомств и новых лиц надо упомянуть: о семействе А. М. Тургенева, с которым сошелся я чрез И. С. Тургенева, о Писемском, совсем переселившемся в Петербург и оказавшимся милейшим господином, о бароне Дистерло, добром немце, благодарившем меня за статью о его храбром брате, и о нескольких маскарадных знакомствах. По части донн мало нового. Из работ кончил повесть "Пашинька" и напечатал рассказец "Две встречи", доставивший мне отличный сюрприз. Я мечтал только о том, чтоб этот грешок, наскоро набросанный, не принес мне срама, а между тем все, даже свирепые судьи, как-то -- Дудышкин и А<вдотья> Я<ковлевна> его хвалят чрезвычайно. А что если примутся ругать вещи, которые я считаю хорошими?
Происходят приятные собрания у Тургенева, Жуковский произведен в подполковники, что заставило меня провести в этом идеальном семействе один из приятнейших вечерков.
Свободное копирование
