В рассматриваемое время произошло изменение и во внешней обстановке производства торговых дел, считавшихся биржевыми.
Устройство в Москве Биржи было разрешено, как известно, еще в 1789 году и назначалось внутри Гостиного двора, но так как оно не было приведено в осуществление, то купечество собиралось ранее в среднем проходе с Ильинки в Гостиный двор (это я слышал от И.П. Кожевникова, бывавшего там с отцом своим вскоре после 1812 года), а потом на углу Гостиного двора, выходящем на Ильинку и Хрустальный переулок, где собравшиеся размещались на входной лестнице и перед ней на улице. При таком положении вещей было построено на нынешнем месте биржевое здание, открытое в 1839 году; оно имело на Ильинку террасу, на которую вход был из 10 или 12 ступеней, самый зал был круглый, кроме боковых помещений. Я слышал от И.А. Лямина передававшееся ему современниками открытия Биржи, что посетивший ее министр финансов граф Канкрин высказал что "в ней удобно лошадок гонять" (о таком посещении Биржи министром в делах Биржевого комитета никаких сведений нет); но выстроенная Биржа по ее открытии посещаема не была; собрания оставались на прежнем месте и лишь при содействии полиции были уничтожены, перешедши к выстроенному зданию. Здесь купечество собиралось ежедневно в определенное время, занимая место на биржевой террасе, на ступенях и на улице перед зданием; это существовало неизменно в течение 20 лет. Никакая погода не представляла различия; во время дождя собиравшиеся стояли под зонтами; торгующие в городских рядах, по окончании занятий, отправлялись, как говорилось, "биржевать". Ввили такой ненормальности биржевого устройства, Биржевой комитет в 1860 году решился загнать собирающихся внутрь здания; было сделано распоряжение ставить к самому тротуару экипажи, так что свободного места на улице уже не оставалось, а затем открыть вход в Биржу на первый год бесплатно. Этим путем посещение Биржи началось, испытавшим же это отстать было уже невозможно; между тем оказалось, что здание для вмещения посещавших его было крайне недостаточно, а потому решено было, под главным руководством старшины И.А. Лямина, произвести внутреннюю переделку его, которая и была исполнена в 1862 году. Во время перестройки собрания происходили во временном балагане на находящейся перед Биржей площади. Но произведенная перестройка биржевого здания была только временной мерой, так как с развитием торговой деятельности и изменением ее характера вскоре была сознана необходимость в значительном расширении здания и приведении его в нынешнее состояние. Наряду с указанными выше преобразованиями, имевшими общее значение, в 60-х годах начали возникать различные вопросы специального характера, относившиеся до торговли и промышленности. Начавшая сознаваться необходимость в обсуждении таких вопросов стала указывать на потребность для того надлежащей организации; возникало стремление воспользоваться для этой цели чем-либо из уже существующего; являлась мысль, не может ли послужить этому образованное на новых началах Купеческое сословное управление; но такая мысль оказалась непригодной, так как избираемые сословные представители составляли замкнутый круг, имевший притом совершенно иное назначение. Вступление в него новых, сил, даже при согласии на то его членов, было немыслимо; самый выбор основывался на строгой сословной почве. Затем возбуждалось еще другое предположение - в то время во главе Московской практической академии стоял Василий Иванович Якунчиков, человек просвещенный, сочувствовавший начинавшимся преобразованиям и стремившийся к удовлетворению выдвигавшихся потребностей общественной жизни; при этом в состав академического управления вошел тогда упомянутый выше В.С. Марецкий, проникнутый предприимчивостью разных видов до увлечения; при академии существовало, как и теперь, общество любителей коммерческих знаний; у Марецкого и некоторых других членов этого общества явилась мысль о приурочении обсуждения помянутых вопросов к собраниям этого общества. Но и это предположение оказалось неудобоисполнимым при подведомственности общества попечителю, которым состоял генерал-губернатор, и по несоответственности рассмотрения сказанных вопросов назначению общества. На том дело и должно было остановиться, тем более еще, что общество это было в то время крайне занято самым положением академии, которая была доведена до крайней распущенности, вызвавшей даже перемену директора профессора М.Я. Китарры, и материальное состояние ее было критическим; поэтому всякие сторонние соображения не могли уже находить для себя места.
Между тем в 1864 году стали распространяться более и более фритредерские идеи и сведения о сочувствии, встречаемом ими в правительственных сферах, для отпора чему средств не существовало; и вот в середине того года появилась, в виде пробного шара, записка постоянной депутации германских коммерческих съездов о заключении торгово-таможенного договора между Россией и германским таможенным союзом, представленная нашему правительству. Записка эта летом 1864 года была прислана из Департамента внешней торговли в Биржевой комитет для рассмотрения со стороны купечества; появление ее в отпечатанном, по распоряжению Министерства финансов, виде породило убеждение в сочувствии правительственных сфер к предлагаемым в ней мерам; произведенная ею тревога была чрезвычайной; осенью она была прислана из Департамента внутренней торговли и в московские отделения Мануфактурного и Коммерческого советов.
До 1865 года биржа была подведомственна Департаменту внешней торговли (переименованному затем в Департамент таможенных сборов); директором его был тогда князь Дмитрий Александр. Оболенский, человек весьма деликатный и сочувственно относившийся к заявлениям купечества; он принадлежал к группе славянофилов. Затем в Москве существовали отделения Мануфактурного и Коммерческого советов, состоявшие в подчинении Департаменту внутренней торговли (переименованному с 1865 года в Департамент торговли и мануфактур); директором его был тогда Александр Иван. Бутовский, человек резкий, способный на дерзости, относившийся лишь к известным ему лицам в покровительственном тоне (он был ранее председателем отделения Мануфактурного совета в Москве, когда председатель назначался от правительства; поэтому он знал крупных фабрикантов). Члены отделения Коммерческого совета избирались в числе 12 бессрочно Купеческим обществом, а члены отделения Мануфактурного совета назначались также бессрочно в неограниченном числе, по представлению председателя, с Высочайшего утверждения; в числе их находились как фабриканты, так и некоторые профессора и лица чиновного мира.
В то время и в Биржевом комитете и в отделениях председателем был Алексей Иван. Хлудов, а в числе биржевых старшин и членов Коммерческого совета находился И.А. Лямин, который, искавши после поражения при баллотировке в городские головы популярности, встретил тут удобный к тому случай. Было решено, подражая германским коммерческим съездам, устроить съезд фабрикантов и торговцев (кому принадлежала в Биржевом комитете инициатива этого, я не знаю); но так как Хлудов был не способен руководить таким делом, то это принял на себя Лямин. Члены отделений советов, как о том было заранее заявлено, решились принять па съезде участие лишь как частные лица; это происходило оттого, что такому устройству, сделанному с согласия князя Оболенского, Бутовский не сочувствовал; ему же обо всем происходившем и замышляемом в Москве сообщалось его братом Виктором Ивановичем, состоявшим директором Строгановского училища, которое находилось в тесной связи с отделениями советов.
Германская записка была составлена в фритредерском духе; в среде фабрикантов явилось опасение, чтобы на съезд, в котором предполагалось, по примеру германского съезда, избрать депутацию для разработки вопроса, не явилось большое число иностранцев и чтобы не были выбраны они в депутацию; поэтому пришлось принимать меры к привлечению на съезд возможно большего числа лиц и к возможному однообразию в назначении кандидатов на подаваемых записках.
Съезд был делом небывалым; собрался он в помещении отделений советов (у Страстного монастыря) 14 января 1865 года; явилось 195 лиц, да кроме того было прислано 76 заявлений с кандидатскими списками; заседание началось в 7-м часу вечера; Хлудов безмолвствовал; докладывал все Лямин, которого некоторые не знавшие его приняли за секретаря. Подсчитывание голосов заняло время до 2-го часа ночи; 40 лиц было выбрано -20 старших в члены, а 20 младших в кандидаты; из лиц, носящих иностранные фамилии, даже такие, как Колли и Вогау, могли попасть лишь в кандидаты. Многие старые члены отделения Мануфактурного совета остались за флагом, в особенности принадлежавшие к чиновному миру, в том числе и В.И. Бутовский. А.И. Хлудов вышел только в кандидаты; я застрял на границе между членами и кандидатами, получивши равное число голосов с Николаем Ив. Каулиным и Дмитрием Павл. Шиповым. По жребию в члены вошел Каулин. Первым был выбран Иван Иван. Четвериков, следующим И.А. Лямин, а затем Федор Вас. Чижов и Иван Кондрат. Бабст - оба из ученой среды экономисты, с которыми в то время передовые лица промышленного мира находились в близких отношениях.
Председателем депутации был избран Лямин, а товарищем его Тимофей Сав. Морозов - это был для него первый выступ на общественную деятельность; большинство из нас до того времени его с этой стороны совершенно не знало; приступивши к занятиям, потребовалось распределить их между членами по разным отраслям промышленности; между тем оказалось, что к ведению письменных работ многие были совсем неспособны, некоторые не имели времени, а потому разработку многих отделов возложить было не на кого; вследствие этого было решено усилить состав депутации введением в нее всех кандидатов; таким путем все было распределено; по каждой части было предоставлено образовать комиссии с приглашением лиц, заинтересованных в соответствующих отраслях. Этим было положено начало всей моей дальнейшей общественной деятельности; на меня была возложена разработка отдела шерстяного (кроме суконного), затем кожевенного и, наконец, я взял на себя все, касающееся ремесленного производства, на что в числе членов депутации охотников не находилось. Работа в комиссиях пошла; заседания самой депутации бывали раз в неделю в помещении Купеческой управы (в Юшковом переулке). Лямин старался популярничать; в заседаниях бывали иногда и посторонние лица из промышленного люда; затем присутствовал в одном заседании и сам князь Оболенский; тогда были прочитаны некоторые приготовленные доклады, между прочим мною составленный на скорую руку по шерстоткацкому производству. Был также однажды Николай Андр. Крыжановский, назначенный в то время в генерал-губернаторы в Оренбург; по какому случаю являлся он, не помню, но, конечно, к деятельности депутации он прикосновенности не имел, а был зазван Ляминым кстати для того, чтобы побеседовать о делах Оренбургского края.
Записка была составлена. Вступление было написано Бабстом; Чижов занимался свеклосахарным производством; по разным прочим отделам составляли отзывы разные лица; из всего вышла довольно большая книга, которая была представлена в Министерство финансов и, кроме того, разослана Ляминым разным власть имущим лицам в Петербурге. Хотя депутация окончила свои занятия, тем не менее Лямин считал ее существующей и созыв съезда вновь, если бы это понадобилось, возможным. Он интересовался стать во главе такого небывалого торгово-промышленного учреждения, но это было ошибочно, съезды учреждались и впоследствии, но на иных началах - с особого каждый раз разрешения.
Преследуемая И.А. Ляминым цель была достигнута: при выборах председателя Биржевого комитета, бывших в мае того же года, А.И. Хлудов был забаллотирован, точно так же как и брат его Г.И. Хлудов, попытавшийся баллотироваться в эту должность, а выбран подавляющим большинством Лямин и в кандидаты к нему Т.С. Морозов.
В конце следующего года А.И. Хлудову по некоторым личным обстоятельствам пришлось отказаться и от председательства в отделениях советов, и на место его поступил только что окончивший службу в должности купеческого старшины Ф.Ф. Резанов.
Городскому общественному управлению, равно как и купеческому сословному, вскоре по их образовании на новых началах, стали представляться случаи и к принятию участия в вопросах, имевших до некоторой степени политический характер.
Так, в 1866 году дважды был приезд в Москву представителей Североамериканских штатов, которым со стороны городского управления был делаем торжественный прием; тогда высказывалось, что американцы, по юности их как самостоятельной нации и отсутствию взаимных с нами интересов, могут представляться для нас ближайшими союзниками в противовес англичанам. 6 января был устроен купечеством в зале Практической академии обед, на котором был представитель посольства Клей с секретарем Иеремией Кёртином (его тут же, в изъявление особого расположения, назвали Еремеем Давыдовичем); в числе присутствовавших был и я; за обедом изливались всевозможные желания процветаний и успехов, выражались надежды на взаимную национальную дружбу. Тогда американцы были не тем, что они представляют из себя теперь; аппетиты их еще не проявлялись открыто. В августе того года вторично были принимаемы городом моряки во главе с адмиралом Фоксом, который был возведен Думой даже в сан почетного гражданина города Москвы; какое отношение имел он - с какой стати было делать это, сказать трудно; действовало ослепление, с одной стороны, и желание играть роль в политических вопросах - с другой. 13 августа был устроен обед в Думе, а 15-го - народный праздник в Сокольниках. Кёртин был в Москве недавно в течение 2 лет сряду, был у меня и получил портрет М.Л. Королева, который желал иметь для какого-то издания; он литератор, делал в эти разы большие путешествия; по-русски он говорит весьма удовлетворительно, с русской литературой знаком хорошо.
В 1867 г. Городским управлением, по случаю прибытия в Москву на этнографическую выставку представителей славянских народностей, были устраиваемы торжества, в том числе праздник в Сокольниках; основанием этого было сближение славян, которому имелось в виду придать также политический характер, хотя это сближение и исходило из увлечения славянофилов.
Разделавшись с германской запиской, думалось, что дело тем и покончилось; между тем не надолго пришлось успокоиться; в 1867 году появились тревожные слухи о готовящемся пересмотре таможенного тарифа; слухи эти вызывали крайнее опасение вследствие господствовавшего фритредерского направления в правительственных сферах; это опасение усилилось еще более, когда в июле месяце был прислан на заключение Биржевого комитета и отделений советов проект нового тарифа, составленной вице-директором Таможенного департамента Колесовым, и на доставление замечаний был назначен срок 15 сентября, не принимая в соображение того, что через несколько дней начиналась Нижегородская ярмарка, а проект тарифа с объяснениями представлял собою толстую книгу. Проектированные новые ставки были значительно уменьшенными против установленных в 1857 году, тогда как и в последних являлось понижение в сравнении с существовавшими с 1850 года; просьба об отсрочке, с указанием причин, встретила отказ со стороны Департамента торговли и мануфактур. Началась работа тем же порядком, как и при рассмотрении германской записки; разница состояла в том, что изготовлявшиеся замечания по отдельным отраслям докладывались в заседаниях отделений и Биржевого комитета и направлялись в министерство, не дожидаясь окончания всех работ. На меня выпала работа по всем тем отделам, которыми приходилось заниматься по германской записке в 1865 году, в том числе по всему, чем никто не хотел заняться; такие работы меня не тяготили; была сила, и хотелось воспользоваться этим. В учрежденную при Министерстве финансов комиссию было предложено выбрать 3 депутатов, избрание которых, в видах удобства, было произведено совместно от Биржевого комитета и от отделений советов; выбраны были: И.А. Лямин, Ф.Ф. Резанов и Т.С. Морозов; но так как занятия предстояли сложные и продолжительные, то сверх того были назначены к ним 9 заместителей: Александр Иван. Баранов, Михаил Аким. Горбов, Валентин Конст. Крестовников, Максим Ефим. Попов, Сергей Мих. Третьяков, Иван Иван. Четвериков, Петр Иван. Санин, Владимир Петр. Мошнин и я; впоследствии на место Горбова, отказавшегося по болезни, выбран был Павел Мих. Рябушинскии, а затем специально для шелкового отдела были назначены: Александр Григор. Сапожников, Лев Лезерсон и А.И. Ниссен, имени коего не помню. Из перечисленных заместителей только двое были членами отделения Мануфактурного совета, прочие же к ним не принадлежали, настолько слабо по своему составу было отделение. Лямин, хотя и был выбран, но участия в петербургской комиссии не принимал, так как желаемое было уже им достигнуто.
Тарифная комиссия состояла из следующих лиц, заслуживающих подробного описания.
Председатель сенатор тайн. сов. Григорий Павл. Неболсин, державшийся весьма важно и выражавший явное раздражение при настойчивости депутатов; он известен был московским фабрикантам и ранее; при пересмотре тарифа 1857 года он был делопроизводителем тарифной комиссии. Один из московских старинных фабрикантов Константин Вас. Прохоров, который был с ним хорошо знаком, так как ранее распространял издававшиеся им брошюры, вздумал послать ему со "своим служащим" пакет с надписью "от всех и за вся"; пакет этот был им представлен министру и о том доложено Государю; Прохоров был посажен в Петропавловскую крепость, из коей был освобожден, как говорили, лишь по ходатайству Московского митрополита Филарета, знавшего его близко и видевшего в этом не более как неосмотрительность.
Первое место в числе членов занимал директор Департамента торговли и мануфактур тайн. сов. А.И. Бутовский, о котором было упомянуто выше; он враждебно относился к депутатам и постоянно ворчал, в рассуждениях участия не принимал, признавая, что "тут что ни толкуют, а мы по-своему сделаем"; это была личность, оставившая самое неприятное воспоминание.
Затем следовал директор Департамента таможенных сборов тайн. сов. князь Д.А. Оболенский, о котором уже говорилось выше.
Далее членами были следующие лица.
Вице-директор Департамента торговли и мануфактур дейст. ст. сов. Николай Андр. Ермаков (впоследствии бывший директором); это была противоположность его шефу: он получил образование в порховском уездном училище - далее нигде, служил в хозяйственном департаменте Министерства внутренних дел, где, вследствие уменья излагать бумаги, добрался до должности начальника отделения, а оттуда перешел в вице-директоры Департамента торговли и мануфактур, после чего, бывши уже директором д-та, занимал одновременно в течение нескольких лет даже (!) должность директора Технологического института, что может показаться совершенно невероятным. Это был человек хладнокровный, поддерживавший со всеми дружественные отношения, услуживавший всякому, но знавший хорошо такт для следования намеченным им путем и отодвигавшийся от всего, что могло быть в этом отношении помехой. Он участвовал в различных благотворительных и общеполезных учреждениях и этим способом занял какое-то место секретаря у великой княгини Елены Павловны, что ему послужило значительно выдвинуться вперед. Затем, по его инициативе, были учреждены на пожертвованные средства Ремесленное училище имени Цесаревича Николая и Дом призрения и ремесленного образования бедных, которые были приняты Наследником Цесаревичем Александром Александровичем под Августейшее покровительство. Н.А. Ермаков, ставши во главе их, сделался близко известным Августейшему Покровителю, которому делал непосредственно доклады; впоследствии он был не у дел, о чем предполагаю сказать позже. Как пришлось слышать из весьма достоверных источников, после него не осталось почти никаких средств, так как он все тратил на пособие разным нуждающимся лицам, к нему обращавшимся.
Вице-директор Департамента таможенных сборов дейст. ст. сов. Иван Никол. Колесов, творец проекта; это был худой, суровый чиновник, упорно отстаивавший свои предположения и враждебно относившийся к заявлениям фабрикантов; впоследствии занимался он в каком-то совете по железнодорожной части; он умер, как я встретил в газетах, в прошлом году.
Вице-директор того же Департамента дейст. ст. сов. Федор Густав. Тернер - в то время молодой человек, проникнутый фрит-редерским направлением; впоследствии был товарищем министра финансов; теперь член Государственного совета.
Член совета министра финансов тайн. сов. Александр Карл. Гирс - высокий худой чиновник, относившийся дружелюбно, но проявлявший в самой комиссии мало деятельности; по старшинству председательствовавший иногда при отсутствии Неболсина; впоследствии был недолго, перед смертью, товарищем министра.
Профессор Технологического института ст. сов. Евгений Никол. Андреев - отъявленный фритредер, старавшийся показать свои знания и различными софизмами доказывавший с пеной у рта неосновательность требований фабрикантов; впоследствии он был главным фабричным инспектором; личность неприятная.
Директор центрального статистического комитета дейст. ст. сов. Петр Петр. Семенов - член в заседаниях малодеятельный; ныне древний член Государственного совета.
Вице-директор Департамента сельской промышленности ст. сов. Владимир Иван. Вешняков - весьма симпатично относившийся к заявлениям промышленности, но подчинявшийся общему господствовавшему настроению; впоследствии был товарищем министра государственных имуществ; уже давно статс-секретарь и член Государственного совета.
Член от Министерства иностранных дел дейст. ст. сов. Николай Карл. Гире, только что оставивший службу в должности посланника в Швеции или Персии (точно не помню); он не проронил во все время ни одного слова, при баллотировках же вопросов был всегда на стороне чиновников; между тем. по окончании, он высказал в частном разговоре, что многое из выражавшегося фабрикантами он считает основательным и заслуживавшим внимания, т.е. то, против чего он подавал голос; вот к чему приводит желание не отстать от моды - опасение быть признанным ретроградом; впоследствии он был министром иностранных дел.
Член от государственной канцелярии дейст. ст. сов. Михаил Павл. Веселовский - о нем ничего сказать не могу, так как деятельность его заключалась в молчаливом присоединении к мнению чиновничества.
Кроме того, на правах членов участвовали: по химическим товарам - член от Медицинского совета Ленц и по металлам - директор Горного департаментата Рашет.
Делопроизводителем комиссии был редактор "Указателя прав. расп. по М-ству фин." ст. сов. Артур Богдан. фон-Бушен - это был субъект, подобный какому-то бульдогу, весьма грубый, державший себя очень важно относительно представителей промышленности.
Прислуживали при комиссии, занимаясь раскладкой карандашей и бумаги, канцелярские чиновники Департамента торговли и мануфактур: Дмитрий Аркад. Тимирязев (впоследствии был тайным советником и членом Совета министра земледелия) и Александр Григор. Неболсин (в настоящее время также тайный советник; упражняется по части технического образования; глухой- человек хороший и вполне доброжелательный).
Представителями промышленности от учреждений различных местностей, кроме Москвы, состояли:
От Мануфактурного совета - член его Иван Александр. Варгунин, сын владельца писчебумажной фабрики, молодой человек, ссылавшийся нередко на заграничные порядки, как бывавший там; знакомый близко с членами-чиновниками, но при решении вопросов примыкавший к нам, хотя мало интересовавшийся ими.
От Коммерческого совета - член его Василий Григор. Жуков, табачный фабрикант, весьма древний, бывший городским головой дважды в царствование Николая I; он также присоединялся к нам и подписывал наши отдельные мнения, хотя в некоторых случаях это и не совпадало с поданным им при самой баллотировке голосом (когда ему приходилось подавать его ранее нас); на просьбы поддержать наше мнение он говорил: "куда иголка, туда и нитка".
От Петербургского биржевого комитета - председатель его Егор Егор. Брандт - сухой надменный немец, мало интересовавшийся делом, бывавший не постоянно и при баллотировках присоединявшийся весьма часто к мнениям, противоположным нашим.
От Владимирского мануфактурного комитета - Федор Гавр. Журов; это был простой человек, в длинном сюртуке, но с природным умом и способностями; в комиссии он говорил немного, но, высидевши в ней все время (с ноября до конца марта), он зорко следил за всем совершавшимся; он писал весьма много по экономической части; статьи его печатались в различных повременных изданиях, а также отдельно, без посторонней подправки; между прочим, он составил руководство к фабричной бухгалтерии, затем историческое описание гор. Шуи; так разнообразны его знания; жив ли он сейчас, я не знаю; но последнее письмо с портретом я получил от него в 1904 году; ему было тогда 87 лет; жил он в Шуе; по болезни ног он уже более 10 лет не мог ходить; он числился заместителем, тогда как депутатом был Иван Никон. Гарелин, который, однако же, был только в 2 или 3 заседаниях.
От Варшавского мануфактурного комитета был некий Юлий Вертгейм, по-русски не знавший и высказывавший свои мнения по-французски; чем он занимался не знаю - кажется, по металлической части; а затем В. Захерт, суконный фабрикант. Эти лица вовсе не интересовались тем, что до них прямо не касалось, а потому они пользовались расположением правительственных членов комиссии; притом Вертгейм заботился более о понижении пошлин для облегчения заграничного ввоза.
От Рижского биржевого комитета И.И. Гафферберг, состоявший, кажется, на какой-то казенной службе и потому имевший на дело чиновничьи взгляды; он также хлопотал об усилении заграничного ввоза.
От Ростовского отделения Коммерческого совета - И.Г. Фронштейн, интересовавшийся, сколько помню, металлической частью, но, может быть, не в отношении производства, а торговли.
От Таганрогского отделения Коммерческого совета были Г. Ханджерли и Ф. Родоканаки; их я совсем не помню, точно так же не знал бывшего от Одесского отделения Коммерческого совета Н. Пфейфера, так как я его не застал.
О всех последних перечисленных лицах в отношении общего дела можно сказать то же, что сказал я о варшавских депутатах; в чем они не были лично заинтересованы, они соглашались с чиновниками, чтобы их не раздражать и этим привлечь их расположение в потребных случаях.
Свободное копирование
