3.08.48. Вт. После завтрака нам приказали ждать у казармы распоряжения. На аэродроме шли полёты на Ут-2, и мы с интересом наблюдали взлёты и посадки, пилотаж в зонах, которые хорошо просматривались. Удивлялись мастерству летающих. Потом узнали, что летают лётчики-инструкторы, которые нас будут обучать, и после окончания полётов с ними будет наша встреча. Мы с нетерпением ждали этой встречи. И вот, наконец, самолёты приземляются, и один за другим рулят на стоянку, их ставят на бетонные площадки бывших ангаров, над которыми сохранились только овальные металлические фермы без покрытия и стен. Из самолётов выходят лётчики в лётных комбинезонах, шлемах, с большими овальными очками. Через плечо или в руке планшеты с полётными картами. Живая романтика!
Они идут к нам. Мы встаём и рассматриваем каждого из них, гадая, кто чьим будет инструктором.
- Ну что, птенцы, хотите стать орлами? - говорит нам улыбчивый лётчик, снимая шлем.
- Так точно! - хором отвечаем мы в духе его настроения.
- Как теорию освоили? - спрашивает другой низкорослый.
- Хорошо! - так же хором отвечаем.
- А отличники есть?
- Есть!
- Отличники поднимите руки.
Поднялись четыре руки.
- Мало на такую ораву, - шутит низкорослый.
- А когда летать начнём? - спрашивает Побокин.
- Вы сначала поправьте ремень, пилотку, а потом задавайте вопрос. Не дисциплинированный какой, - делает ему замечание низкий плотный, с большой головой и суровым взглядом, лётчик.
Все притихли. В такую тёплую обстановку ворвался дух, казалось, неуместной строгости. Это всех насторожило. Даже лётчики как-то вдруг посуровели.
- Не хотел бы я попасть к этому инструктору, - шепчу я Журбе.
- Это, наверное, командир.
В это время к нам подвели курсантов, переведённых из других училищ. Подошёл краснолицый лётчик с пышными усами и подал команду строиться всем вместе по ранжиру. Смотрим друг на друга, кто кого выше. За время учёбы в теоретическом батальоне рост у многих заметно изменился. Когда разобрались с помощью усатого лётчика, он доложил, стоявшему до этого в стороне и тут же направившемуся к нам лётчику с нейтральным лицом.
- Товарищ майор, личный состав прибывшего подразделения построен, - капитан Савченко.
Майор поздоровался и заговорил:
- Сейчас мы вас разобьём по лётным группам и звеньям. Познакомитесь со своими инструкторами. Завтра наземная подготовка. Капитан Савченко читайте приказ.
Усатый достал из планшета листы бумаги и стал зачитывать.
- Первое звено Командир звена капитан Лобанов
Улыбчивый лётчик, который первым подошёл к нам занял место на правом фланге.
- Первая лётная группа. Инструктор старший лейтенант Кудрин.
Занял место левее Лобанова тот большеголовый, строгий лётчик, который мне не понравился.
- Старшина первой лётной группы ефрейтор Великодный.
Я, не ожидавший такого назначения, оторопело крикнул «Я» и стал левее Кудрина с явным чувством неудовлетворения.
В мою группу попадают краснодарцы: Владимир Терещенко, Альберт Малышев, Николай Тесленко. Днепропетровцы: Николай Журба, Ростислав Корниенко, и прикомандированный Анатолий Мансуров. Я группой доволен. Терещенко назначают старшиной звена. Гм! В моём подчинении будет мой начальник. Странно!
Начинается знакомство инструкторов с курсантами. Кудрин выходит, становится перед нашей группой и говорит
- С этого дня вы будете себе писать новые характеристики. Вам предстоит не только сложная учёба, но и большая физическая работа. Увиливание от труда, хныканье я не терплю.
Подходит ко мне и, как у бычка, ощупывает мои мышцы. Грудь у меня выпуклая и мускулатура выпячивается. Он говорит:
- Ну, что - старшина у нас крепок.
Я горд за себя. Инструктор ощупывает также Терещенко.
- Надо подкачать мускулатуру.
Мне неловко. Терещенко у нас выносливый парень, лучший футболист. Малышеву Кудрин говорит:
- Вам тоже надо укрепить мускулатуру.
Я удивлён ещё больше. Малышев лучший среди нас боксёр.
Ощупал Тесленко. Ничего не сказал. Потом долго таскал за грудь нашего лучшего гимнаста Журбу и сделал вывод:
- А у вас тут ничего нет.
Я понял: у Журбы плоская грудь. Мышцы сильные, но плоские. Вот как комплекция тела искажает истину.
- Журба у нас лучший гимнаст, - не выдержал я.
Кудрин блеснул строгими глазами на меня.
- Запомните, старшина, вы имеете право говорить со старшими, когда вам задают вопросы.
- Есть! - вытягиваюсь я по стойке смирно.
Мне неприятно, что с первых минут знакомства у меня складываются такие отношения с инструктором. Делаю вывод, что с этим человеком надо держать себя только в рамках устава. А ведь я по натуре дисциплинированный, но далеко не «солдафон».
- А вы мякоть, товарищ курсант, - делает вывод инструктор, прощупав Корниенко. - В вас, как вижу, все калории в дерьмо уходят. Такого небо не примет. У нас военная авиация, а не для перевозки мяса. Делайте выводы.
Слава в панике, раскраснелся, заёрзал.
Мансурова тоже подводит плоская грудь, хотя крепкий парень.
В других группах слышим смех, шутки, а у нас уныние. Когда мы остались одни, успокаиваю ребят:
- Братцы, не весело нам будет. Но строгость инструктора - это в нашу пользу. Ведь он будет нас серьёзному делу учить.
Оказалось, что в расчёт эскадрильи многие наши однокашники не вошли. Они начнут лётную учёбу лишь весной. Это для них удар. Они огорчены. Мы им лишь сочувствуем. Это потому, что к нам влили прикомандированных из других училищ, старше нас по набору. Знакомлюсь с некоторыми из них. Сразу вызывает симпатию застенчивый Анатолий Мансуров. Не нравится здоровый, грубый Краснослав Басов. Увлекает своей болтовнёй весёлый чудак Лев Ковалёв. Предмет юмора: длинный и гибкий телом Иван Мищенко, два малорослых армянина Оганесян и Джаникян. Всего в эскадрильи оказалось 63 курсанта, по семь в каждой лётной группе.
- Через месяц нас будет значительно меньше, - намекает Лев Ковалёв на отчисления по лётной неуспеваемости. - Быть лётчиком не всем дано.
Меня почему-то это не пугает. Я уверен, что лётное дело - это моё дело. Не представляю себя вне этого.
