На самом же деле это было совсем не так. .Импрессионизм вплоть до 1890-х годов был явлением скорее "подпольным", известным лишь тесному кругу. Еще более тесный круг не только знал о существовании каких-то художников, назвавшихся импрессионистами, но и оценивал их искусство, считал его чем-то интересным и прекрасным. Большие массы лишь изредка, урывками узнавали о существовании таких художников как Манэ, Дега, Моне, Ренуар, а если эти имена и произносились или печатались в каких-либо критических статьях, то всегда с оттенком иронии. Эти нынешние неоспоримые представители "славы Франции" казались громадному большинству безумцами, если не шарлатанами.
Напротив несомненной "славой Франции" почитались Жером, Бенжамен Констан, Ж. П. Лоране, Эннер, Мейссонне, Бонна, Бугеро, Руабэ, Жюль Лефевр. Передовыми смельчаками могли себя считать те, кто "шел дальше" и с уважением, с интересом или даже с восторгом относились к Пюви де Шаванн, к Гюставу Моро. к Бастиен-Лепажу, к Каролюсу Дюрану, к Даньану Буврэ, к Карриеру, и уже самые отважные любовались Бэнаром... Что же касается до ежегодного парижского Салона, то там напрасно стали бы искать картины хотя бы только похожие на импрессионистов. Особенно характерным явлением для этих публичных художественных базаров были гигантские картины с историческими потрясающими сюжетами. Больше всех других по формату были и более всех других возбуждали интерес масс - полотнища Рошгросса.
В сущности, выражение импрессионизм стало известно широкой публике только по выходе в свет нашумевшего романа Золя - "Труд", но большинство его читателей оставалось каким-то недоступным для общего ознакомления - даже в самом Париже. Единственным местом, где постоянно выставлялись картины импрессионистов была галлерея Дюран-Рюэля, но существование этого, довольно скромного магазина далеко не всем было известно. Замечательно, что когда государство решилось принять дар Кайботта в 1895 роду, состоявший из картин импрессионистов, то это возбудило в художественном мире настоящий скандал, и раскаты того негодования, которым воспылало французское общество во имя здравого смысла, благоразумия, вкуса и даже "чести Франции" - слышались еще многие многие годы спустя. Посетители залы Кайботта в Люксембургском музее долго еще покатывались со смеха и держались за животики перед такими ныне ставшими классическими картинами, как "Олимпия" Манэ, как "Bal du Moulin de la Galette" Ренуара, как некоторые пейзажи Моне и Сислея.
Можно ли после этого удивляться, что в Петербурге 1880-х годов никто об импрессионистах просто ничего не знал. Даже среди художников. Даже наш самый выдающийся художник И. Е. Репин, несколько лет проживший в Париже как раз в эпоху расцвета импрессионистов, имел о них очень слабое представление и относился к ним с пренебрежением.
Свободное копирование
