|
Когда вижу забитых и испуганных людей, мне становится стыдно за свой вечный покой. Сейчас увидел барышню чуть-чуть горбатенькую, славненькую. Так хотелось бы, “чтобы ей было все хорошо”... Ещё
|
|
|
Видел еще апельсинную шкурку, всю состоящую из червячков-зверьков, присасывающихся к телу... Ещё
|
|
|
Взглянул на серебряные облака, взгромоздившиеся на небе (это было днем) и подумал о “будущем”. Господи, Господи, не оставь меня... Ещё
|
|
|
Ненавижу, ненавижу людей, этих толстых, мясистых лиц, “усатых господ”, “интеллигентских” бородок, а молюсь, молюсь за каждую встречную старушку, за каждого несчастного калику... Ещё
|
|
|
Встречаю на улицу нищую с девочкой на руках. Даю кусок сладкой булки (сначала маленький, потом побольше). Девочка жадно ест. Я убегаю от нее и иду, шатаясь, и плачу... Ещё
|
|
|
В деревню! В деревню! Боже мой, как мне захотелось огородничать, хозяйничать, маленький бы хуторок, маленькое хозяйство и дальше, дальше от этого города с бесконечными сплетнями, честолюбием, и т.п. “плодами городской культуры”. С какою нежностью, (материнской нежностью) я глядел на помидоры, огурцы Ещё
|
|
|
Вчера вечером (около 10-ти) я шел с Николаем (Бальмонт) вдоль сквера (не знаю, как он называется) у Марсова поля. Было очень темно и вдруг мимо нас промчались с гиканьем казаки. Всего одну секунду… Летели искры из-под копыт лошадей. Но все это было не только “красиво”... Ещё
|
|
|
Есть 2 рода тяжести. Одна — когда тяжело, но хорошо, из такой тяжести идут и стихи и мысли, другая — когда все тело наполняется свинцом. Ох, как не люблю я такой тяжести... Ещё
|
|
|
Как хочется соединиться в одно и все забыть, вот только чтобы глаза горели, и каждая капля крови была насыщена... Ещё
|
|
|
Ни дружбы, ни любви… И чего еще ждать, чего еще искать?.. Ещё
|
|
|
Мой сон в ночь с 14 ноября на 15-ое. Вижу о. Мардария. Он в черной рясе, страшный, обросший. Я думаю — почему бы монахам не носить белые рясы — и светлее и ближе к Богу... Ещё
|
|
|
Не знаю, люблю ли я Россию, и чего ей хочу. Или я весь прогнил, и жалкой, и ничтожной душой думаю только о своем благополучии... Ещё
|
|
|
Что нужно, что нужно для того, чтобы накормить всех и насытить? Боже мой, Боже мой, сколько лишних тяжестей, сколько ненужного груза на человеческой спине. Очищающей бури! Очищающей бури!.. Ещё
|
|
|
Каждый вечер думаю: Господи! Спаси человечество, утром встречу человека, толкну, пихну, обругаю. И где любовь? И где вера? Ещё
|
|
|
На вечере поэтов в университете встретил М. Смотрел не отрываясь, на белое лицо М., на темные глаза М. На всю жизнь, на всю жизнь, Господи, я привязан к М. И ничего мне не надо больше, ни славы, ни величия... Ещё
|
|
|
Что делается! Что делается! Боже мой, что будет с Россией? Ещё
|
|
|
Получил письмо горькое. Хотел встать на колени около кровати и поплакать, и вдруг вспомнил, что на мне новые брюки и слез как не бывало... Ещё
|
|
|
Как бы не было хорошо, как бы не было чудно здесь, а все-таки меня тянет туда, к монастырю, к глухим деревушкам, к калекам и убогим. Дома, за письменным столом, после простокваши... Ещё
|
|
|
У часовенки на Моховой встретил группу молодежи (вероятно из Тенишевского шли после лекции). Хотел, как всегда, перекреститься, и стало вдруг перед молодежью “стыдно”, неловко. И рука не поднялась. И почему я думал, что “молодежи” была бы смешна и жалка крестящаяся рука?.. Ещё
|
|
|
Плачу, читая Эртеля. Лучших “описаний природы” я не помню ни у кого... Ещё
|
|
|
|