По приезде в Москву мы устроились на нашей первой настоящей московской квартире в Оружейном переулке, неподалеку от Триумфальных ворот ("Трухмальных", как произносила наша няня). Думать о настоящей большой мастерской "при квартире" или хотя бы где-либо рядом с квартирой в то время нельзя было. По всей Москве мастерские -- и то только отдельно от квартир -- были у И. Остроухова (на Волхонке) и у К. Коровина (в Бутырках), а о мастерской при самой квартире -- как у В. Д. Поленова -- и мечтать не приходилось!
Между тем материальные средства от продажи в 1889 году моей картины "Письмо с родины" приходили постепенно к концу и нужно было думать о заработке либо частными уроками (рисунка и живописи), либо рисунками и иллюстрациями для журналов, которых, собственно, было очень мало. Ежегодно устраивавшаяся в те времена выставка Московского общества любителей художеств, так называемая "Blanc et noir"*, т. е. рисунков, графики и проч., очень помогла мне в первый год моей жизни в Москве. Мои мюнхенские академические рисунки (головы натурщиков) углем, необычной тогда для наших художников техникой, были на ней выставлены. Некоторые из моих рисунков были приобретены Третьяковым, один рисунок -- голову старика -- купил С. И. Щукин*. Впоследствии, бывая у него, я видел этот рисунок в жилой части дома, превращенного потом в замечательное собрание французских художников. На выставке находились также мои рисунки пером в свободной и тоже мало известной среди тогдашних художников технике.
Свободное копирование
