Между тем жизнь шла дальше. Осенью 1910 года я перешла в пятый класс, первый из старших классов.
Начиная с пятого класса, учительниц сменили преподаватели, которые называли нас «госпожами”. Наряду с приготовлением уроков, нам давали читать специальные книги по истории и словесности, и каждая из нас должна была написать так называемый реферат на тему по своему выбору, который потом читался и разбирался в классе.
Состав преподавателей был у нас исключительно хороший. В первую очередь назову Н. Н. Трубицына, преподавателя русской словесности. Он был страстным пушкинистом, написал труд, посвященный Пушкину, и умел с редким мастерством дать нам почувствовать всю прелесть пушкинской поэзии. Своих любимых учениц, проявлявших особый интерес к его предмету, он раз в месяц приглашал к себе на чашку чая, за которой велись увлекательные беседы.
Преподаватель русской истории А. И. Заозерский был также предан своему предмету всей душой. Судьба его была весьма оригинальной. Сын священника, он окончил семинарию и поступил на церковную службу. С детства его влекло к изучению истории своей страны. Долго боролся он с желанием поступить в университет на исторический факультет, не желая огорчать отца, который хотел обязательно видеть его священником, но под конец не выдержал и все же стал студентом. Окончил он университет уже тридцати с лишним лет. Когда он поступил преподавателем в гимназию Таганцевой, ему было под сорок лет. Держал он себя очень скромно, по-видимому, слегка стесняясь своих бойких учениц, из которых некоторые уже были пятнадцатилетними молодыми девицами. Говорил он тихим, монотонным голосом, опустив глаза на сложенные на столе руки, но если вслушаться в его речь, нельзя было не увлечься картинностью воспроизводимых им исторических образов и событий. Конечно, мы были слишком юными, чтобы оценить глубину его знаний и любовь к русскому прошлому, а его манеры, отдававшие семинарией, нас смешили, но все же мы много вынесли из его преподавания.
Более понятным нам был преподаватель всеобщей истории А. Н. Ярошевский, блестящий оратор, не брезгавший приемами трибуна перед своей молодой аудиторией. У него было два конька: история французской революции и эпоха Наполеона. Он мог прямо потрясать передачей драматических событий этого времени, а потому неудивительно, что я, слушая его, сожалела, что живу в столь скучную эпоху, без всяких потрясений. Увы, я не могла тогда предполагать, что мне придется в недалеком будущем нахлебаться ужасов большевистской революции, последовавшей за тяжелыми годами войны.
Свободное копирование
