Частичное, но победное отступление Зинаиды Тюриной
При её невообразимой любви к Есенину требование было жестоким. Однако, перед жёсткой угрозой исключения из комсомола Зинаида отступила… Правда, это было лишь частичное отступление: портрет со стены она сняла, но зато спрятала его в тумбочке, любуясь на Есенина тайком. Отречься же от его поэзии она не смогла, поэтому изо всех сил старалась убедить своих судей в абсолютной безвредности для любимой Советской власти стихов её любимого поэта.
О процедуре обсуждения классовых заблуждений комсомолки мама так рассказывала мне в 1990-м году: «Когда мне было 15 лет, это уже на фабрике,-- мастер замечание сделал, увидел , что Есенина читаю. Портрет Еенина, правда, тогда у меня в общежитии еще не висел, негде было, в общежитии комнатка маленькая, в ней пять коек. Портрет я позже повесила, уже у себя дома, когда вернулась в Обираловку. И вот, в Обираловке – ребята увидели, что я читаю книгу стихов Есенина и велели мне эту книжку выбросить. Как раз кампания против него началась в газетах, статьи появились, обзывали его там "кабацким поэтом" и что его стихи – это "есенинщина". Главный упор критики делали на то, что будто бы он своими стихами молодежь заражает мещанскими мелкобуржуазными настроениями. И вот меня, как комсомолку, вызывают на собрание нашей ячейки, чтобы «прорабатать», а если что – и исключи ть за увлечение "не нашим, не пролетарским" поэтом (за эту нелегальную, по их мнению, любовь).
Дело было серьезное. Все мы тогда воспитывали в себе принципиальность, несмотря на то, что хорошо знали друг друга, в одном поселке родились, выросли, школу кончили, понимали, кто чем дышит … Но - тогда подход друг к другу был "независимый от человеческих чувств". Я, конечно, жить не могла без комсомола, но и без Есенина тоже не могла, все строчки его знала наизусть.
И вот они меня вызвали на заседание, но сами -то Есенина плохо знают, только по цитатам из тех же газет, а там их повыдергивали из разных книг и преподносили как «упадочнические» и «разлагающие».
Тут-то я и пошла на хитрость: взяла с собой томик Есенина на заседание бюро и стала им его стихи читать вслух. Потом спрашиваю: "Ну и что вы здесь видите такого, что может меня разложить?" Они сидят, заслушались, и сами не понимают, что делать, какое решение записать. Потом секретарь, Леша Волков, самый авторитетный среди нас парень, сказал: «Как это - что записать? Все, что здесь говорили, то и записать. И стихи записать тоже. Чтобы было понятно наше решение».
А решение приняли такое: 1) объявить комсомолке Тюриной строгий выговор, 2) обязать комсомолку Тюрину снять со стены своей комнаты портрет Сергея Есенина, 3) если не подчинится -- тогда уж исключить из рядов Ленинского Комсомола.
Свободное копирование
