Сын врага народа

 За что же мы боролись?

   За что же мы страдали?

   За что мы проливали свою кровь?

   Они же там пируют,

   Они же там гуляют,

   А мы им подавай своих сынов!

   Из блатной песни

   Игорь Синяков, наш однокурсник по факультету, сын ответственного партийного работника «республиканского масштаба», в тридцатых годах учился в Киеве в специальной школе для детей привилегированных родителей. На уроках ученики вели себя свободно, вызывающе, а учителя безропотно все терпели, боясь потерять хорошие места. В школу, на уроки музыки и немецкого языка его возили в легковой машине.

   1937 год начался для семьи Синяковых удачно. За выдающиеся успехи по производству сахара на Украине отцу Игоря в Кремле Калинин вручил орден Ленина, присуждаемый тогда еще весьма редко. Но вскоре положение на Киевском Олимпе изменилось. Вспомнили о его колебаниях, когда оппозиция впервые подняла голову. И хотя он быстро разобрался в контрреволюционной сущности «троцкизма», сейчас лишился доверия и, ища защиту, как затравленный зверь метался между дубовыми дверями начальственных кабинетов. Но бывшие товарищи не спешили, да и не могли без риска для себя, помочь ему.

   Как-то вечером к отцу Игоря зашел старый товарищ, участник гражданской войны, и спросил:

   - Что собираешься делать?

   Отец Игоря обрадовался, что хоть один его друг, старый чекист, не побоялся зайти к нему в столь непростое для него время и подбодрить его.

   - Завтра же поеду в Москву лично к товарищу Сталину!

   - Билет у тебя уже есть? Поедешь поездом?

   - Нет, полечу самолетом завтра утром. Как член ВУЦИКа (Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета), получу билет на ближайший рейс.

   А ночью был обыск. Отца Игоря арестовали. Мать безуспешно искала защиту у недавних друзей, пока и ее не арестовали. Мать получила 10 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей), отца расстреляли, а Игоря забрали в детдом, открывшийся под Киевом для детей врагов народа. Из детдома Игорь убежал в Одессу, где в маленькой комнате коммунальной квартиры жила его бабушка. Потянулись долгие, безрадостные, голодные годы; в школе он вынужден был скрывать свое прошлое.

   Во время оккупации, закончив один из лицеев города, Игорь поступил в Университет. Здесь у него появился приятель Миллер из местных немцев - студент юридического факультета. Через год Миллер бросил учебу в Университете, стал появляться в немецкой военной форме и безуспешно агитировать студентов поступать в германскую армию и под командованием генерала Штейфона сражаться с югославскими партизанами. Игорь осудил его поступок, и больше мы их вместе не видели. Открытый взгляд и откровенные разговоры Игоря внушали доверие, хотя, как мы убедились позже, доверять ему было нельзя. На что жил Синяков мы не знали. Он говорил, что у него много друзей и те, зная его бедственное положение, подкармливают его, что он занимается репетиторством с отстающими учениками гимназии, и это тоже поддерживает его материально.

   Осенью 1943 года Синяков начал проявлять интерес к Ларисе и ко мне. Стал заходить к Ларисе, провожать меня домой, хотя это было ему не по пути, часто открыто критиковал немцев и румын, чего раньше мы не замечали. В один из приходов к Ларисе он сказал, что хотел бы помочь советским подпольщикам или партизанам, и спросил, не может ли она его с ними познакомить. Лариса сказала, что не знакома с советскими подпольщиками, что недавно мы имели связь с одним украинским националистом, но сейчас и эта связь нами утрачена. Игорь поинтересовался, как она познакомилась с ним. Лариса не сказала ему правду, ответив, что как-то на улице читала какое-то старое объявление на украинском языке. К ней подошел молодой человек и сказал:

   - Сейчас многие стали забывать свой родной язык, но есть люди, которые борются за возрождение своего языка, культуры, за свободу своего народа.

   Синяков удивительно быстро перешел от симпатии к большевикам к симпатии к украинским националистам и сказал, что хотел бы участвовать в их борьбе с фашистами. Такая быстрая перемена в его интересах нас не насторожила. Я рассказал о Синякове Мише, и он захотел с ним встретиться. Вскоре после этого Игорь попросил меня дать ему на время какую-то книгу по математике и пошел со мной. Мама и Миша были дома. Зная, что он бедный юноша, мама накормила его. Игорь был общительным, казался откровенным и легко завоевал доверие и симпатии собеседников. После обеда он остался еще на время наедине с Мишей, и Миша спросил его, как он относится к украинскому национальному движению. Игорь ответил, что положительно и даже мог бы помочь достать холодное оружие - финки, которые якобы изготавливает один из его знакомых на продажу. Его предложение Миша передал Олегу. Тот отнесся к Синякову настороженно, заподозрив провокацию; а несколько дней спустя сказал, что у него есть сведения о связях Игоря с немцами, что доверять ему нельзя, чтобы Миша не искал встреч с ним и никаких разговорах о подпольной организации не вел.