Я родился в 1780 году в Англии, в графстве Чешир. Родители мои были бедные люди и честным трудом зарабатывали свой хлеб, возделывая небольшой участок земли в окрестностях Маклсфилда. У них было четверо детей — два мальчика и две девочки.
Не знаю, что стало с моими сестрами, а о брате я совсем недавно слышал, будто он по сей день живет в графстве Чешир, в городке Мидлвитче, славящемся своими соляными копями.
Необычный, бродячий образ жизни, который мне пришлось вести, естественно, стер из моей памяти многие воспоминания детства и юности. Картины той поры редко посещали меня, да и то казались смутным сном. Но все же кое-что я помню хорошо.
Помню, что почему-то я рос у деда со стороны матери и что он заставлял меня ходить в вечернею школу, где я научился читать. Когда мне минуло пятнадцать лет, добрый старик отвел меня к каменщику Роберту Уайятту, чтобы тот научил меня класть дома, — ирония судьбы, как вы сами потом увидите, ибо я в течение тридцати двух лет жил в совсем иных строениях, которым крышей служили бескрайние просторы неба. По-видимому, дедушка и бабушка, с первых дней моей жизни заменившие мне родителей, не проявляли должной строгости, поэтому требовательность каменщика и даже его усилия сделать из меня хорошего мастера казались мне проявлениями ничем не вызванной жестокости. Это порой выводило меня из себя, недовольство мое было сильнее доводов рассудка, и в девятнадцать лет[По-видимому, Бакли было в ту пору не девятнадцать, а самое большее восемнадцать лет (если он действительно родился в 1780 году). Не вызывает сомнений, что он вступил в ряды регулярной армии в 1799 году и тогда же участвовал в голландском походе. До этого он, по его словам, год прослужил в Чеширском ополчении. Следовательно, он вступил в него в 1798 году. Эта дата подтверждается и замечанием Бакли о том, что он уже четыре года служил в солдатах, когда оказался соучастником преступления и был арестован. Если наши расчеты верны, это должно было случиться в 1802 году. И действительно: корабль «Калькутта», доставивший заключенных в Порт-Филипп, вышел из Портсмута 27 апреля 1803 года. Этот день отделяют от момента ареста предварительное заключение (безусловно, непродолжительное) и принудительные работы под Вулвичем, длившиеся, опять-таки по словам самого Бакли, около полугода. — X. Р. (Хельмут Рейм).] я решил пойти в солдаты, чтобы завоевать славу на поле брани и стать капралом или полковником — кем именно, мне было все равно, тем более что я не очень хорошо понимал, в чем разница между этими званиями и какие опасности, испытания и лишения ждут меня на военном поприще.
И вот, поддавшись порыву, и вступил в ополчение и получил за это вознаграждение — десять гиней — сумму, казавшуюся мне неисчерпаемой; не прошло, однако, и года, как мне захотелось ее пополнить, и я записался волонтером в четвертый его величества пехотный полк, которым командовал подполковник Диксон, превосходный офицер.
Месяца через полтора нас отправили в Голландию, где герцог Йоркский, возглавлявший английские войска, пытался сдержать натиск французских республиканцев [Англия с 1793 года участвовала в военной коалиции против республиканской Франции, позднее — против Наполеона. — Прим. ред.] . Наш полк влился в дивизию покойного генерал-лейтенанта графа Чатхэма.
Я не собираюсь задерживаться на этом периоде моей жизни или подробно описывать военные действия в Голландии; скажу только, что в одном из сражений мы понесли большие потери, а я был ранен — и довольно сильно — в правую руку. Вскоре наш корпус вернулся в Англию, и четвертый полк стал лагерем в Чатхэме. Здесь я получил еще одну денежную награду, на этот раз за длительную службу (ведь я уже четыре года носил мундир и благодаря своей исполнительности и примерному поведению был на хорошем счету). А может, начальство выделяло меня за высокий рост — во мне было как-никак шесть футов пять дюймов [195,5 см. — Прим ред.] .