Итак, "купец" Рахлин переехал в Харьков. Его жена Евгения Абрамовна ("бабушка Женя") была шляпницей. Вряд ли, впрочем, в замужестве она успевала заниматься ремеслом, потому что нарожала кучу детей. Из них некоторые умерли в раннем возрасте (один - во младенчестве, перевернувши на себя самовар).
Жили не бедно, но скудно. Гимназическое образование сумели дать только старшей дочери - Сонечке (я не случайно называю её всё время уменьшительным именем: так её звали в семье до глубокой старости, так и я её звал). Сонечка потом окончила медицинские курсы, какие-то очень хорошие, дававшие глубокую подготовку, и стала фельдшерицей высокой квалификации.
Сонечка вышла замуж поздно, хотя была хороша собой. Женихом был приятель её двоюродных братьев из Полтавы - Ёня Злотоябко (по-польски его фамилия, весьма редкая, - однофамильцев он и сам никогда не встречал - означает буквально "золотое яблоко"). В 1923 году у них родился Миля. Теперь они жили в доме её родителей на пыльной Большой Панасовке, которая, хотя и носит уже давно имя товарища Котлова, всё ещё сохраняет, в основном, . свой дореволюционный затрапезный вид.
Сонечка работала, домашнее хозяйство вела бабушка Женя - кроткая, нежная ко внукам, гордая успехами детей - тех, которые остались живы.
До зрелой юности дожили семеро. Двое погибли в годы войны и революции. Фроя (Эфроим) - старший из сыновей - с началом германской войны уехал на позиции и пропал без вести. Явился потом какой-то солдат, утверждал, что они с Фроей - друзья, что тот на его глазах был взят в плен... В доме не знали, куда усадить и чем накормить благого вестника, снабдили подарками, обласкали, проводили с почётом - и... больше не имели от него никаких вестей. Адрес, оставленный гостем, оказался фальшивым. Бабушка потом подозревала, что, может быть, этот проходимец и убил её сына.
Ещё одно горе легло ей на сердце: ранняя смерть Ривочки и её молодого мужа.
Рива была по старшинству второй дочерью и третьим ребёнком после Сони и Фрои. Её мужа звали Ванюшей - был он украинцем, военным врачом или фельдшером. Ривочка вышла за него замуж по взаимной страстной любви, внеся этим переполох в свою, хотя и не ортодоксальную, но вполне еврейскую семью. Однако вскоре старики примирились с её поступком и полюбили зятя, но он умер - кажется, от тифа или от испанки, а Ривочка безутешно горевала и вскоре тоже скончалась.
Бабушка Женя заказала круглую брошь с фотографией красавицы дочери и всю оставшуюся жизнь носила её на груди, как заколку на вороте.
Так её потом, в конце сороковых годов, и похоронили с этой брошкой.
