В «Лебедином» у меня было много партнеров. Грешно будет не помянуть их добрым словом. Начну с первого.
Владимир Преображенский проделал со мной всю черновую предварительную работу. Когда учишь новый балет, терпение партнера, уже танцевавшего свою партию, стоит многого. Володя был терпелив и корректен. Вся нервотрепка с отменами репетиций, их переносом, новыми назначениями воспринималась им спокойно и обыденно. Я нервничала и металась, он успокаивал меня, брался похлопотать. И взаправду препирался с Шашкиным, шумел, попрекал. Да и с Лавровским не боялся повздорить.
Преображенский был совершенного атлетического сложения, и несколько преуспевающих московских скульпторов избрали его своей моделью для работы. Полуобнаженные атлеты со станций метро и парков культуры, красавчики-паиньки рабочие, мужественные воины с открытыми лицами были все пугающе схожи с моим первым партнером в «Лебедином». Он держал надежно и старательно.
Слава Голубин был моей первой любовью, и наши «Лебединые» таили для нас обоих нечто большее, чем очередные декадные спектакли. Он хорошо начинал, вел несколько балетов. Но стал пить, и это сломало ему карьеру и жизнь. Тридцатитрехлетним он наложил на себя руки, повесившись на водопроводной трубе унитаза в туалете своей квартиры. Еще одна горькая человеческая судьба.
Юрий Кондратов, тоже рано ушедший из жизни, держал замечательно. У него было редкое врожденное ощущение баланса балерины на ноге. Я «крутила» с ним по десять-двенадцать пируэтов и могла бы «крутить» еще, если бы музыка Чайковского это позволяла.
Множество «Лебединых» было станцовано с Николаем Фадеечевым. Это когда я уже стала «выездной». Коля был невозмутим, аристократичен. Я любила с ним танцевать, так как наши характеры дополняли друг друга. Вывести его из равновесия было невозможно. За репетицию более десяти слов он не произносил. Его уравновешенность действовала на меня целительно. К сожалению, с годами он потяжелел, прибавил в весе. Кулинарные пристрастия и круглосуточный аппетит не могли не сказаться. В еде он отказывать себе никогда не умел.