authors

1427
 

events

194041
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Natalya_Yurenkova » Такая странная война. 1998 - 3

Такая странная война. 1998 - 3

05.11.1998
Худжанд, Таджикистан, Таджикистан

Обо всем этом мы  шептались  с ней вечером, стараясь, чтобы не услышала мама и, самое главное, чтобы не услышал сын. Представляете, что такое в 17 лет узнать, что у твоей тёти в квартире, практически незапертой, имеется самый настоящий автомат!? Младшую сестру мы тоже не стали посвящать в подробности, да и что можно рассказать по телефону.

            Так наша семья встретила первый день этой странной войны.

            К счастью, незадолго до этого мы получили гуманитарную помощь - муку и растительное масло, и в школе нам выдали зарплату картофелем. Картофель, конечно, плохонький, но это всё же еда. Мы могли достаточно долго держать оборону, не выходить из дома, и это немного успокаивало.

            Хорошо, что электричество не отключали. Конечно, передвигались мы «на полусогнутых», к окнам не подходили, верхний свет вечером и ночью не включали, но все же наш район оказался относительно спокойным. То ли удачное расположение, то ли отсутствие важных центров, то ли еще что, но по-настоящему стреляли в нашем районе только в последние дни мятежа. Махмудовцы отступали через железнодорожный переезд и в досаде расстреляли павильон, где за стеклом красовались бутылки и банки деликатесов с вызывающе яркими наклейками, да еще расстреляли несколько иномарок на платной автостоянке недалеко от нашего дома.

            Местные телеканалы молчали, всю информацию мы получали из новостных передач российских каналов. Насколько достоверной, а вернее, недостоверной, была эта информация, мы поняли, когда однажды диктор сообщала очередные вести из Таджикистана на фоне карты республики, а на карте ярко и крупно были обозначены двумя кружочками два города, рядом с одним кружочком было написано ЛЕНИНАБАД, а рядом с другим ХУДЖАНД. Видеть это было неприятно и даже обидно. Какая уж тут достоверность, если из одного города сделали два.

            Город полнился слухами. Рассказывали, что президентские войска не могут пробиться через перевал и их пытаются перебросить на вертолетах, а махмудовцы не дают вертолетам приземлиться, и там стрельба стоит очень сильная. Говорили о самоотверженности и героизме врачей «скорой помощи», о гибели совсем юного 17-летнего фельдшера Игоря. Юношу убили, когда он оказывал помощь раненому. Почему-то утверждали, что он погиб от пули спецназовца правительственных войск, но кто может говорить об этом с уверенностью?
 
            Рассказывали о мужестве милиционеров, как много их погибло при защите здания областного МВД. Кто-то погиб от пуль, кто-то сгорел заживо в сожжённом мятежниками здании управления.

            Говорили о том, что мятежники жестоки только по отношению к военным, причем именно к президентским войскам. А вот в войсковой части они расстреливали только офицеров (которых смогли обнаружить), а солдат-срочников отпустили по домам. Бравые служаки разбежались кто куда, забыв о присяге и побросав личное оружие и даже обмундирование. Я знаю об этом наверняка, потому что наш сосед как раз тогда служил в нашей войсковой части. Он был дома уже на второй день мятежа, а потом, уже после подавления мятежа, его родителям пришлось собирать деньги на взятку, чтобы его не отдали под трибунал за потерю личного оружия.

            Утверждали, что мятежники вели себя очень корректно по отношению к мирному населению, даже давали деньги. Рассказывали про старушку, которой  махмудовец  дал сто долларов. Все отмечали достаточно высокий культурный уровень, квалифицированную военную подготовку и отменную дисциплину мятежников. Если эти отряды состояли сплошь из числа наёмников, остается только удивляться, где удалось набрать таких наёмников, которые могут служить образцом для действующих армейских частей.

            Чего хотели мятежники, было непонятно. Неужели, и правда, мятежный генерал рассчитывал привлечь на свою сторону мирное население и организовать правительственный переворот?

            Связывали их приход и с деятельностью нашего комбината, но мне рассказывали о том, что именно в ночь мятежа пришел вагон с абсолютно секретным грузом. Вагон загнали на промплощадку, и сотрудники госбезопасности охраняли этот вагон несколько дней и ночей, готовые защитить груз даже ценой собственной жизни. Но мятежники на комбинат даже и не сунулись.

            Что было истиной целью этой такой странной войны, непонятно и сейчас, когда прошло уже столько лет. Многое из того, о чем я рассказываю, я узнала намного позже, а тогда мы пребывали почти в полном неведении.
 
            Через несколько дней младшая сестра попыталась дойти до нас. Идти предстояло через городской парк. Оказалось, что парк простреливался пулеметным огнем, и ей пришлось вернуться. Когда я узнала об этом, я очень ее ругала и запретила даже думать о приходе к нам. Телефоны работали, мы созванивались постоянно, риск был абсолютно бессмысленным.

            Правительственные войска все-таки смогли добраться до области, началось вытеснение мятежников и зачистка городов. Вот когда начался настоящий кошмар для жителей, но почувствовали мы это не сразу. А тогда просто стало меньше стрельбы, и я рискнула выйти из дома за новостями. Где в Средней Азии находится основной информационный центр? Конечно, на базаре. Вот туда я и отправилась, благо, базар был недалеко от нашего дома.

            Первое, что я увидела – стоящий на железнодорожном переезде возле базара броневик, или как он там называется, а на нём группа вооруженных солдат, сидящих сверху на броне. Они над чем-то громко и развязно хохотали, поглядывая на проходящих людей сверху вниз.
 
            Базар работал, но народу было не очень много. Зато было очень много военных, причем самых разных. Были просто солдаты в обычной форме, были гвардейцы, были солдаты в незнакомой чёрной форме. Вели все они себя достаточно бесцеремонно, я бы сказала – как завоеватели, а не как освободители, и это было неприятно.
Подошла к знакомому продавцу, он стал негромко рассказывать мне, что выходил торговать даже во время войны – ведь людям надо кушать.

            Не сдержавшись, пожаловался: «Махмудовцы покупали и за все платили, а эти гребут всё подряд, не платят и ещё угрожают. Один продавец попробовал возразить, так его чуть не пристрелили. Наверное, придётся прикрыть торговлю, пока освободители не уедут».

            Я обратила внимание на военного в очень необычной форме – светлый комбинезон сидел точно по фигуре, аккуратные светлые ботинки ступали очень мягко и неслышно – военный расплатился за купленный товар, даже «спасибо» сказал. Продавец шепнул, что это то ли из ООНовских, то ли еще из каких-то международных войск, но таких совсем мало.
 
            Походила ещё по базару, разговаривая со встречавшимися знакомыми, часто к разговору присоединялись малознакомые и даже совсем незнакомые люди — всем хотелось не только узнать что-то новое, но и поделиться пережитым за эти трудные дни. От всего услышанного голова шла кругом.
 
            Сейчас уже невозможно отделить то, что узнала я на базаре в тот день, от того, что стало известным позже, от соседей, от учеников в школе, от коллег и друзей. Наверное, это и не важно - когда именно получена информация, поэтому я просто расскажу все, о чем говорил, шептал и плакал наш город, что волновало нас, жителей.
        
            Рассказывали о грабежах, насилии, убийствах и полном беззаконии, творящихся в городах - и в Чкаловске, и в Худжанде, и в соседних Гафурове, Кайраккуме, и везде по области. Какая-то женщина говорила о том, что в одном из ресторанов всю ночь веселились вооруженные до зубов солдаты, заставляя официанток танцевать перед ними. Говорили, что много молодых ребят убили прямо на улицах, просто так, безо всяких причин. О том, как врывались в квартиры, в дома  с обысками, грабили, уносили ценности, насиловали женщин и девушек, и опять убивали.

            Шептались о том, что в награду за победу над мятежниками войскам пообещали отдать на разграбление три города, и отдали. Это было дико и страшно, не хотелось верить. Что из всего этого было правдой, а что сплетнями, страшилками?
  
            После войны осталось очень много оружия – махмудовцы привозили оружие в кузовах КАМАЗов и раздавали всем желающим присоединиться к их группировке. Много оружия потеряли в боях или побросали при бегстве наши защитники. Автомат и полный комплект военной одежды можно было найти просто на помойке в любом городском дворе, в подворотне или в подъезде.

            Мятежники отступали по дороге в сторону Узбекистана, их преследовали правительственные войска. Шла зачистка городов, аресты тех, кто помогал мятежникам – сколько молодых глупцов было арестовано и посажено в тюрьмы только за то, что они в детстве не наигрались в войну. Проводились обыски и в квартирах, домах. Наверное, не всё творившееся беззаконие устраивали правительственные войска, возможно, что обычные бандиты переодевались в военных и занимались разбоем. Во всяком случае, так хотелось бы думать.
 
            Купив продукты и наслушавшись всяких новостей, я отправилась восвояси нисколько не успокоенная, а  еще больше растревоженная.
 
            Когда я рассказала все это дома, моя старшая сестра сразу засобиралась к себе, не слушая уговоров: «Если эти два гвардейца выжили, они вернутся и будут искать свое оружие и форму, их же накажут. А вдруг они уже ходят вокруг квартиры и ждут меня? А вдруг они снова взломали дверь и уже перевернули всю квартиру? Не беспокойся, я буду звонить каждый день».

            Она ушла, и вечером сообщила: «Квартира в порядке, никто не приходил».

            Дни шли за днями. Заработавшие, наконец, местные каналы связи передавали всякие постановления и предупреждения, предлагали добровольно сдать имеющееся оружие и сообщали о плановых обысках. Сестра не знала, что делать – гвардейцы не появлялись, мысль об автомате сводила её с ума, но не меньше этого её пугала мысль о сдаче автомата в милицию. Если гвардейцы потом всё же появятся, их отдадут под трибунал, если автомат найдут во время обыска (а с обыском к ней вполне могли прийти – весь дом знал, что у нее прятались гвардейцы), то под суд попадет она.
 
            Я хотела пойти в милицию, но сестра плакала и говорила, что тогда у неё  устроят засаду, неизвестно сколько времени в её квартире будут хозяйничать чужие люди, наглые и бесцеремонные слуги закона. Одна мысль об этом вызывала у нее приступ тошноты.
 
            Мы абсолютно растерялись. И ведь посоветоваться толком было не с кем.

            Тогда я решилась поговорить с нашим завучем, Эмилией Петровной – у нее в семье все были военные – и муж, и три сына. Она выслушала меня очень внимательно и сказала, что лучше всего посоветоваться с ее старшим сыном, Андреем. Андрей был прежде прапорщиком-пограничником, но в то время по каким-то причинам жил с родителями. Андрея эта тема очень заинтересовала, и они с Эмилией Петровной пришли ко мне для переговоров.

            Андрей сказал, что наверняка гвардейцы погибли, иначе давно пришли бы за своим оружием. Услышав, что с милицией связываться моя сестра категорически не желает, предложил нам свой вариант. Он сказал, что сейчас ездит с дальнобойщиками, и ему очень желательно иметь оружие, но купить его ему не на что. Если мы уступим ему в цене, то он заберет у нас этот автомат, перебьёт все номера и, постепенно расплатившись с нами, забудет о том, где он его взял.

            Сестра моя была абсолютно малообеспеченным человеком, но наживаться на торговле оружием не собиралась. Она уже была готова отнести этот автомат на помойку, но боялась, что её могут заметить. Ей хотелось только одного – чтобы автомат исчез из ее квартиры.

            В переговорах прошли еще несколько дней, сестра старательно включала по ночам свет во всех комнатах, чтобы гвардеец увидел из своей казармы, что она  дома и пришёл, наконец, за своими вещами, но никто не приходил.

            Мы уже не сомневались в том, что ребята погибли, очень сожалели о них.

            В конце концов, было решено, что прапорщик Андрей придёт и сам заберёт автомат из квартиры сестры, сам пронесёт его через многочисленные патрульные посты. Разумеется, Эмилия Петровна не отпустила сына одного и пошла вместе с ним. Они вынесли автомат ночью, как заправские подпольщики. Когда они возвращались, их несколько раз останавливали для проверки, но пропускали без особых проблем – кто-то знал Эмилию Петровну  по городу, кто-то просто уважительно относился к её профессии – учитель. Они добрались без приключений, мы с сестрой облегчённо вздохнули и, впервые за несколько дней, смогли, наконец, спокойно уснуть.

            Прошло ещё дня два, и  вдруг появился преждевременно оплаканный нами гвардеец. Сестра настолько опешила при его появлении, что так потом и не смогла вспомнить, поздоровался ли он, прежде чем войти. Гвардеец обошел всю квартиру, заглянул во все углы, даже в туалет. Убедился, что сестра в квартире одна, открыл посудный шкаф и достал спрятанные им документы.
 
            «Ты документы у меня спрятал, а мне ничего не сказал? Почему? Где ты пропадал столько дней, что с твоим другом?» - стала спрашивать она, постепенно приходя в себя.

            «Друг мой в госпитале, его должны комиссовать. Доктор сказал, что ты правильно всё делала и руку ему спасла, а то без руки бы остался или вообще бы умер. Я не приходил, потому что занят, некогда мне -  служба. Давай мои вещи, автомат давай».
 
            «Вещи твои в шкафу, а автомата нет. Я его в милицию сдала».

            «Ты врешь, тетка!» - крикнул он. «Если бы ты в милицию сдала, меня уже давно бы арестовали, или засаду бы в твоей квартире сделали. Ты себе его забрать хочешь, или племяннику отдала. Я знаю, что у тебя на улице Калинина живет мать, сестра и племянник, я его видел, ему лет 17. Мы всё про тебя знаем, смотри, а то пожалеешь».

            Он открыл шкаф, взял свои вещи и стал все проверять: «А ботинки где, продала?»

            «Вон твои ботинки, в прихожей стоят – воняли сильно, пришлось из шкафа вынуть».
 
            У неё пересохло в горле, болела голова, и ей пришлось присесть, чтобы не упасть.
 
            Ухмыляясь, он подошел  к ней, наклонился: «Короче, тётка, даю тебе ещё один день. Завтра приду в это время. Как хочешь, но чтоб автомат был, а то хуже будет», - и вышел, унося свои вещи.

            Немного опомнившись, сестра отправилась звонить мне. Она только и смогла мне сказать, что гвардеец приходил к ней и  грозился прийти завтра. Конечно, я сразу же всё поняла и стала звонить Эмилии Петровне.

            К счастью, сын ее еще ничего с автоматом сделать не успел, и в этот же вечер он пришел ко мне.
 
            Очень раздосадованный (и это понятно), он вручил мне в руки автомат и сказал: «Скорее всего, ваш гвардеец уже давно отмазался от потери личного оружия и теперь хочет его либо себе оставить, либо продать».
 
            Я была с ним абсолютно согласна, но что же можно было поделать в этой ситуации?

            Только и сказала: «Извини,  пожалуйста, что так получилось. И спасибо тебе».

            Потом стала думать, как мне этот окаянный автомат спрятать на ночь и как завтра донести его до сестры. Ничего лучше не придумав, кроме как спрятать оружие в подушку, я решила и завтра нести его в подушке. Разумеется, ночью я не сомкнула глаз, а утром запихала подушку с автоматом внутрь дорожной сумки и, набросав сверху всякой ерунды для маскировки, отправилась к сестре.
 
            Я изо всех сил старалась нести сумку так, чтобы вес её был незаметен, и лицо сделала как можно более безразличным, хотя внутри от страха всё дрожало. Не знаю, что бы я делала, если бы меня остановили, но мне повезло – к тому времени дневные посты в городе почти все отменили.

            Я шла по немноголюдным улицам, где проходили самые тяжёлые бои, смотрела на следы от пуль на стенах. На стене одного из домов отверстие было необычное, сквозное, между первым и вторым этажами. Почему-то я сразу поняла, что именно в этом доме погибла женщина в первый день войны. Женщина жила в квартире с двумя малолетними детьми, муж, как и во многих семьях, уехал на заработки в Россию. Снаряд из гранатомёта убил женщину в её собственной квартире, непостижимым образом пробив несколько стен по какой-то фантастически кривой траектории.
 
            Рассказывали, что назавтра сынишка завернул тело матери, положил его на какую-то тележку и повёз хоронить на кладбище. Он катил свою тележку под обстрелом почти через весь город, один. Когда  мальчик уже почти дошёл до кладбища, его остановил махмудовец. Потрясённый услышанным, махмудовец дал мальчишке денег (почему-то опять называли сумму сто долларов – зарплату им выдавали стодолларовыми купюрами, что ли), и даже помог ему дойти до кладбища.

            Все, рассказывавшие эту жуткую историю, утверждали, что  в этом  районе вели стрельбу из гранатомётов войска именно президентской гвардии, и погибла женщина от «меткого» выстрела защитников.

            Говорили также, что отец семейства появился сразу же после подавления мятежа – все эти дни он провёл на таджикско-узбекской границе, которая была закрыта для всех перемещений. А когда границу открыли, и он смог приехать домой, его ожидали вот такие трагические новости.

            Я уже почти дошла, когда увидела спешившую мне навстречу сестру. Как же мы друг другу обрадовались!
 
            Решив обязательно дождаться «смелого вояку» (уж очень хотелось в глаза посмотреть этому паршивцу), я провела у сестры весь день, но гвардеец так и не пришел (!?). Я не могла остаться на ночь, пришлось уйти. Шла и всю дорогу ругалась. Сколько же могла продолжаться эта история с проклятым автоматом?

            Сестра моя провела бессонную ночь и тревожные полдня. Гвардеец всё не приходил. В конце концов, она уже так изнервничалась, что устала бояться.

            Она собралась и отправилась прямиком в гвардейские казармы. Там  объяснила часовому, кто ей нужен, он почему-то сразу понял и сказал, что этот военнослужащий сейчас дежурит. Сестра потребовала его вызвать, и через некоторое время появился  наш старый знакомый.

            Сестра даже не стала с ним разговаривать, только сказала: «Я сторожем к твоему автомату не нанималась. Жду ровно час, не придёшь – звоню в милицию», -  повернулась и ушла.

            Через час она увидела из окна бредущего по дороге гвардейца. Тот шёл медленно и всё время озирался по сторонам. Чуть отстав от него, следом шел второй, незнакомый солдат и тоже оглядывался.
 
            В квартиру гвардеец сначала вошёл один, и только после проверки всех уголков позвал второго.

            «Что ты тут шаришься, как у себя дома?» - разозлилась сестра. - «Боишься, что засада здесь? Кому ты нужен – связываться с тобой. Забирай свой автомат и вали отсюда».

            Несмотря на его нагловатую ухмылку, было заметно, что он всё же трусит.

            Когда они уходили, сестра только и сказала ему вслед: «Эх ты! А я ведь тебе и твоему другу жизнь спасла. И не только жизнь, но и честь».
 
            Гвардеец повернулся к ней, похлопал по плечу: «Это правда. Ладно, спасибо тебе, тётка, пока».
 
            Больше они не встречались, что там и как в его солдатской судьбе сложилось, неизвестно.

27.12.2018 в 12:03

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: