Из всего, что вспоминать неприятно и не хочется, это — едва ли не самое неприятное. Потому что самое глупое. В проходные дворы и торговые пассажи я не нырял — надо было, как минимум, знать, где они находятся, — а вот улицу с односторонним движением перебегал. Под желтый сигнал светофора, когда автомобильные орды уже готовились сорваться с места. И, вывернувшись из-под разъяренных радиаторов, пялился на другую сторону: не мечется ли там кто-нибудь, не поспевший за мной?
Было это, правда, не на Эджвер-роуд, а на Эрлс-Корт-роуд, но какая разница! Ну удалось бы мне заметить и даже сбросить «хвост», а дальше что? Тем решительнее меня отрезали бы от тех немногих адресов в Лондоне, куда я мог бы стремиться. Радиоволны, как известно, распространяются со скоростью света.
Одно меня извиняет: это было в декабре. Потом, после Африки, я уже не дергался и не прыгал, но взял за обыкновение пристально вглядываться в попутные и встречные лица. И часто казалось, что лица попадаются смутно знакомые, виденные вчера или позавчера. Может, казалось, а может, на самом деле. И что с того? Какой прок знать «сторожей» в лицо? Ну следят, было бы странно, если бы не следили…
Но к поре цветения сакуры пришло понимание, горькое и холодное, что с внешними «знаками внимания» мне не совладать и цель вообще не в этом. Что «коробочку» (буду уж пользоваться этим термином, коротко и удобно) нельзя поломать, можно только расшатать. А чтобы расшатать, ее надо раздвинуть. На весь Альбион, а лучше бы и за его пределы.
Свободное копирование
