Позже к этому моему чувству добавилось еще нечто, маленькая тень, пробежавшая между мной и Пецольдом. Правда, здесь я, может быть, грешу излишней подозрительностью. К Пецольду стал захаживать гебист майор Орлов, сменивший памятного мне капитана Прокуратова. Заходил и запирался один на один. (Этот Орлов был настолько вежлив, что входя в наше отделение, снимал галоши, чего не делал ни один начальник.) Пецольд намекал, что майор страдает импотенцией. А в таких случаях делают массаж предстательной железы. Может быть, все это было так, но, зная эту публику, думалось, что вот идеальные условия для передачи информации даже во время массажа. Не нравились мне эти визиты, внешне я ничего не выражал, а внутренне сомневался.
Для операции Женьки понадобилась донорская кровь. Ее дал Иван Лапутев и небезызвестный М.А. Щедринский. После смерти Женьки из 4 лаготделения дошли слухи о каких-то якобы бесчестных поступках умершего. Что было на самом деле — сказать трудно. В лагере нередко возникали такие ложные оговоры с тяжелыми последствиями, например, то зверское убийство перед моим появлением в режимке, убийство, как потом выяснилось, по ложному оговору. А здесь — еще заведомый стукач Щедринский дал кровь. И дал Иван Лапутев. На Ивана легла тень, которая его тяготила. Он просил меня не говорить, что давал кровь, но это стало известно. Впоследствии все это постепенно сошло на нет.
Свободное копирование
