Я сижу у начальника отдела кадров фронта полковника Кузина. Во время двух предыдущих вызовов он предлагал мне должность начальника оперативного отдела штаба фронта. Я отказывался, очень хотелось остаться в войсках.
На этот раз Кузин встретил меня сочувствующей улыбкой:
— Кажется, не миновать вам штабной работы. Командующий прочит вас в свои помощники по формированию.
— Это окончательное его решение? Могу я с ним поговорить?
— Командующий в отъезде, но скоро возвратится. Торопитесь повидать его, пока не подписан приказ…
На приеме у командующего я откровенно заявил, что хотел бы еще покомандовать соединением.
— Ну что ж, если так, поедете командиром вновь формируемого двадцать первого корпуса, — согласился генерал.
Управление корпуса располагалось в Белореченской. Зайдя в комендатуру станицы, чтобы справиться о месторасположении штаба, в кабинете коменданта я застал развалившегося на кушетке немецкого офицера. Лениво потягиваясь, он поднялся и на чистейшем русском языке спросил:
— Чем могу служить, товарищ полковник?
— А вы разве не немец? — удивился я.
— Какой «немец»? — обидчиво отозвался офицер. — Я военный комендант Белореченской.
— Тогда к чему этот маскарад?
— Гимнастерка у меня поистрепалась. Неудобно представителю власти ходить кое-как. А этот китель новый.
— Эх вы, «представитель власти». У всех советских людей форма врага вызывает ярость, а вы же напяливаете ее на себя.
— А кто вы такой, что делаете мне замечание?
— Я командир двадцать первого корпуса, начальник Белореченского гарнизона. И не только делаю замечание, а отстраняю вас от должности коменданта.
Куда только девался апломб офицера, его наигранная независимость!
— Товарищ полковник, простите пожалуйста. Больше этого не будет.
Мне никогда не были симпатичны такие любители «новых кителей». Этот же просто вызывал отвращение. Ничего не ответив, я вышел из комнаты…
В отличие от коменданта работники штаба корпуса произвели на меня хорошее впечатление. Почти все из них прошли хорошую боевую школу, участвуя в героической обороне Туапсе, в наступательных операциях января — марта 1943 года.
Мой заместитель — полковник Строило. На вид ему лет сорок пять. Носит очки, но постоянно прищуривается. У него академическое образование и большой опыт работы. В корпус пришел с должности заместителя начальника штаба Черноморской группы.
Полковник Чичин — начальник штаба. С виду тщедушен. Но еще в Краснодаре я слышал о нем, бывшем начальнике оперативного отдела штаба армии, как о чрезвычайно энергичном работнике, правда, несколько резковатом.
Начальник политотдела корпуса полковник Козлов был кадровым политработником. Представляя мне своих помощников, Павел Иванович особенно тепло отозвался о подполковнике Гуревиче. Действительно, заместитель начальника политотдела оказался серьезным, принципиальным, опытным партийным руководителем. Это и не удивительно, ведь он был призван в армию с должности первого секретаря Одесского горкома партии, являлся одним из организаторов обороны Одессы.
Понравился мне и заместитель по тылу двадцатисемилетний майор Левченко. Вначале несколько беспокоила его молодость. Но очень скоро я понял, что майор свои обязанности знает хорошо, о снабжении толкует с легкостью человека, имеющего за плечами большой опыт. Впоследствии он действительно оказался способным работником.
Позже прибыли командующий артиллерией корпуса полковник Дзевульский, опытный, боевой артиллерист, и начальник оперативного отдела подполковник Борисенко.
Свободное копирование
