Ночь выдалась лунная. Скованный морозом парк был покрыт снежной пеленой. Стоял лютый мороз. Тишину огромного парка порой нарушали обрывки пьяных песен и грубый хохот солдат. Время от времени доносилась откуда-то орудийная канонада. Великолепие ночи оскверняли низкие страсти людей.
Неслышно ступая, я спустилась в лиловый будуар. Императрица стояла в ожидании меня. "До чего же Она похожа на молодую девушку", - мелькнуло у меня в голове. Заплетенные в тяжелую косу волосы ниспадают на спину, поверх ночной сорочки наброшен просторный шелковый халат. Она была очень бледна, очень худа и невыразимо трогательна.
Когда я, чуть не запутавшись в своих простынях и одеялах, вошла в Ее будуар, Государыня улыбнулась доброй, чуть насмешливой улыбкой. Продолжая улыбаться, Она наблюдала, как я устраиваю себе ложе на кушетке.
- Ах, Лили, вы, русские дамы, ни на что не пригодны. Когда Я была девочкой, Моя бабушка, Королева Виктория, показала Мне, как нужно стелить постель. Я Вас сейчас научу. - Ловко расправив простыни и одеяла, Она заметила: - Обратите внимание, тут сломана пружина. Я давно догадывалась, что с этой кушеткой что-то неладно.
Вскоре постель была приготовлена по виндзорской моде. Государыня нежно поцеловала меня и пожелала спокойной ночи.
- Дверь в свою опочивальню Я оставлю открытой, - сказала она. - Тогда Вы не будете чувствовать себя одинокой.
Мне не спалось. Я лежала на лиловой кушетке - Ее кушетке - и не могла понять, во сне все это со мной происходит или же наяву. Ну, конечно же, все это мне только снится. Наверняка я проснусь в собственной постели в Петрограде и обнаружу, что революция с ее ужасами - всего лишь кошмарный сон! Но, услышав кашель, донесшийся из опочивальни Государыни, я поняла, что это - увы! -не сон... Как и я, Императрица ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Лампада, освещавшая святой образ, отбрасывала дорожку света, соединявшую опочивальню с будуаром. Вскоре Государыня вернулась ко мне с пуховиком в руках.
- Нынче нестерпимый холод, - произнесла Она. - Хочу, чтобы Вы устроились поудобнее, Лили, поэтому Я принесла Вам еще одно одеяло.
Не обращая внимания на мой протест, Она подоткнула под меня пуховое одеяло и еще раз пожелала мне спокойной ночи.
Лиловый будуар был залит лунным светом, который дал прямо на портрет матушки Государыни Императрицы и на картину "Сон Пресвятой Богородицы". Обе казались живыми... Грустные глаза давно умершей женщины наблюдали за тем, как развивается трагическая жизнь ее Дочери, а сияющая Пречистая Дева, охваченная небесной радостью, приветствовала архангела, прославляющего Ее имя: "Благословенна Ты в женах..."
Перед высокими окнами в вазах стояло множество сирени. Еще недавно с юга Франции ежедневно для лилового будуара присылали свежую сирень, но из-за смутного времени вот уже несколько дней цветы во Дворец не доставляли. Перед самым рассветом умирающие гроздья, словно бы испуская дух, в последний раз пахнули ароматом... Будуар наполнился запахом весны... На глазах у меня выступили слезы. Невыносимое благоухание причиняло боль - ведь и вокруг нас, и у нас в сердцах зима. Неужели нам суждено увидеть веселое голубое небо и великолепие рожденного вновь мира?
Стояла тишина, лишь в коридоре слышались шаги красного часового, прохаживавшегося взад и вперед. Сначала мятежники праздновали свое пребывание в Императорском Дворце, распевая революционные и похабные песни, но затем утихомирились и уснули. В мыслях я то и дело возвращалась к больным Девочкам и Их Брату, который, на Свое счастье, не подозревал об опасности. Как не похожа эта ночь на прежние - покойные, счастливые ночи! Признаюсь, мне трудно было увидеть десницу Всевышнего в этих - на мой взгляд, излишних - страданиях и принять их с тем смирением и покорностью, которые проявляла Государыня Императрица.
В семь утра Государыня посоветовала мне вернуться в красную гостиную. Я собрала свои постельные принадлежности и незаметно поднялась по лестнице наверх.
Свободное копирование
