12/VII
МОСКВА
Еле выехали!
Все подчинено войне. В Дебальцеве ждали посадки сутки. Ночевали в железнодорожном клубе. Ехали сносно. В последнюю минуту даже в мягком вагоне устроились.
Настроение на дорогах напряженное и настороженное. Немцы закидывают в тылы диверсантов и шпионов всеми способами и средствами, до парашютных десантов включительно. Население помогает в ловле заброшенных в тыл. Страна за несколько дней совершенно преобразилась. Все подчинено войне — ничего от мирной жизни. Никакого благорастворения, все собранно и жестко. Распоряжения немногословны и категоричны — не надо отнимать у людей время на лишний текст.
Новостей в театре много. Театр предложено сократить наполовину. Оставшимся в штате платить 50 процентов зарплаты. Театры переведены на полную самоокупаемость.
Ю.А. в Москве нет, он в Ленинграде. Общее собрание назначено на 14/VII. С репертуаром полная неясность. Да и до репертуара ли тут?
В нашем театре мобилизационный пункт.
Детей из Москвы эвакуируют в разные города и места. Люшеньку решили никуда не отправлять, пока не решится судьба театра.
О Котовском ничего неизвестно. Будет сниматься картина или нет — еще неизвестно. На днях решится и этот вопрос. В сценарии много массовых сцен, а это сейчас снимать трудно. Сценарий переводится целиком на главную фигуру.
Театр нашел созвучную пьесу — «Надежда Дурова»[1] (Марецкая).
Мне опять предлагают ввестись во «Фландрию»[2], хотя там играет Курский[3]. Пьеса не получила никакого признания и очень плохой спектакль.
Вечером был у Бояджиева. Удивляется моему «терпению»: второй сезон без ролей. Опять предлагал переходить в Театр Красной Армии. «Там ждут тебя и возьмут сейчас же». «Сватал» на лучшую роль современнности: «современный Ричард-дьявол»; но что за роль — не говорит. А потом «Генрих». Попов мечтает ставить спектакль.
В Москве воздушные тревоги. Нужно отправлять семью, а куда отправлять? Сборы. Тяжелые сборы, тревожные сборы…
В театре идет сокращение труппы, организация бригад. Целые дни в беготне, с транспортом трудно — скорее дойдешь пешком, хоть и на Калужскую. Везде страшные очереди.
До чего боюсь расставаться с семьей! А расставаться придется — настаивают на отправлении ребенка из Москвы.
С фронтовым театром вопрос отпал, как отпал и вопрос о том, чтобы разбить театр на бригады. Костюмы из гастролей удалось вывезти, декорации остались там. Кажется, скоро будем играть.
Идут репетиции «Мамлока»[4]. Со сборами в Москве плохо. Для меня в театре ничего путного не будет.
Свободное копирование
