Из дневника заключенного - 27

23 июля

Вчера заковали 14 человек; один из них по дороге в кузницу, горько улыбаясь, сказал: «Последние свободные шаги». Сегодня сняли кандалы с пятерых. Кажется, это привезенные на суд из провинции. Моя соседка Сулима ужасно несчастна, хотя утверждает, что чувствует себя хорошо и по целым дням поет. Отец ее казнен, мать умерла в тюрьме, один брат в Седлецкой тюрьме, другой в четвертом крепостном форте, и только один 14-летний брат освобожден из тюрьмы. С ней вместе сидит дворничиха, обвиняемая в участии в подкопе под Радомской тюрьмой. Она молится по целым дням. Ее дело будет слушаться завтра.

Ватерлос отсидел в карцере семь дней. Он уже в другой камере – не знаю в какой. Наверху, в камере № 20, несколько дней проходила голодовка в знак протеста против плохой пищи; вчера она прекратилась. Раньше здесь питание для всех было хорошее (по 37 коп. на заключенного), но с сентября прошлого года положение изменилось. Для политических отпускают по-прежнему 37 коп., а для уголовных «кормовые» снижены до 11 коп. При этом в уголовные зачисляют всех, кого заблагорассудится. Так, например, в уголовные превращены радомчане (Мушальский и Гарбовский голодали четыре дня; пища им улучшена, но очень незначительно) и бывший солдат из Замброва, Ручкин, сидящий в настоящее время в нашем коридоре и даже обвиняемый не в убийстве, а лишь в принадлежности к партии. Пища плохая, в недостаточном количестве, и они все время голодны.