В тот период я переживал своего рода «религиозный кризис»: меня интересовал вопрос, связанный с физическим существованием Христа, но я нигде не нашел исторически неоспоримого доказательства. Были намеки у Тита Ливия на какие-то бунты, во главе которых был некто, по имени Христос. И это все, что мне удалось узнать.
В этот же период в Интернате жил отец Дмитрий Кузьмин-Караваев. Я обратился к нему с просьбой помочь мне разобраться в волнующем меня вопросе. Отец Дмитрий старался мне разъяснить суть моего кризиса, ссылаясь на установленный раз и навсегда церковный порядок. Но меня не устраивали его трафаретные ответы. В одно из воскресений, когда в столовой не было учащихся, отец Дмитрий не сдержался и назвал меня дураком!
– Отец Дмитрий, – обратился к нему отец Павел, – Анатолий Федорович вас не оскорблял, задавая волнующие его вопросы. Поэтому будьте добры попросить у Анатолия Федоровича прощения и покинуть столовую!
Отец Дмитрий, который был больше чем вдвое старше меня, встал, попросил прощения у меня, молокососа по отношению к нему, и вышел из столовой. Мне стало так стыдно за себя, одновременно больно и обидно за этого старика, что я побежал вслед за ним и попросил извинить меня за то, что я довел его до такого состояния.
С этого момента мы стали неразлучными друзьями!
Пока я был в Интернате, у меня были частые и долгие беседы на разные темы, в том числе и религиозные, с отцом Дмитрием и отцом Виктором. Мне хотелось узнать, почему они приняли католичество (в орден иезуитов они не вступили). Но этого вопроса я не задал: ждал, чтобы инициатива исходила от них.
Я дождался этого счастливого момента: они посвятили меня в историю жизни некоторых глубоко порядочных и мужественных людей, выходцев из досоветской России, еще до принятия ими сана священника. Передаю вкратце.
Д.Кузьмин-Караваев, аристократ по духу, был адвокатом, литератором, художественным критиком. Был изгнан советской властью из России вместе с Бердяевым, Булгаковым и другими. Был женат на Марии Пиленко, писательнице, которая приняла монашество и погибла под именем Матери Марии в женском концлагере Равенсбрюк за то, что прятала евреев.
Виктор Рихтер, выше среднего роста и крепкого телосложения, мечтал быть моряком, как его отец (морской офицер). Родился он в Одессе. Эвакуировался с Белой армией, не попрощавшись с матерью. Будучи в изгнании, он не написал матери, что жив, из боязни ее скомпрометировать в глазах новой власти.
Время летело.
По воскресеньям к обеду приходил «некто», чью фамилию никогда не произносили, и докладывал о политическом и экономическом положении в стране за истекшую неделю. В частности, о том, как постепенно налаживается повседневная жизнь в стране. Говорил о намерении правительства увеличить продовольственные нормы. О трудностях с железнодорожным транспортом, о недостаточной добыче угля и пр. Говорил об арестах, о судебных процессах, связанных с режимом Виши.
В очередное воскресенье, в декабре 1944 года, «некто» сделал доклад о прорыве немецкой армии в Арденах и объяснил, что цель, преследуемая немцами, заключалась в том, чтобы разъединить союзные армии и таким образом выиграть время для облегчения положения немецкой армии на восточном фронте. Говорилось также о росте цен на продовольственные продукты первой необходимости и о подготовке мер, предусматривающих временное «замораживание» цен на определенном уровне.
– Эти новости не обещают ничего хорошего, – заключил отец Павел.
Финансовые трудности страны отразились на покупательной способности населения. Они отразились и на моем положении. Мой очень скромный оклад мне позволял покупать сигареты (по талонам) три раза в месяц, зубную пасту, обувную мазь и сходить раз в неделю в городскую баню. После повышения цен я начал экономить на всем, на чем мог, кроме сигарет! Во всяком случае, мое дальнейшее существование требовало принятия решения: или я обращусь к отцу Павлу с просьбой войти в мое положение, или же, в случае отказа, я уйду из Интерната.
Во время войны у меня был казенный кров и стол и приличная зарплата. И никаких забот! А как будет дальше? Казалось бы, что все обстоит очень просто: кров и стол я должен буду обеспечивать собственными силами!
А как? Без языка, с кратковременным видом на жительство в этой стране, без права работать и без продовольственных карточек…
Я поделился своими мыслями о будущих трудностях с Варварой Павловной и Павлушей.
– На первых порах вы переедете к нам. Павлуша устроился на работу у американцев и имеет возможность приносить домой кое-какие продукты, – сказала Варвара Павловна. – Затем надо будет подыскать работу, не требующую знания языка. Я переговорю с Раисой – она человек практичный и богата многосторонними знакомствами и связями.
После такого обнадеживающего разговора мое настроение улучшилось: внезапно открылось окошко в будущее.
Свободное копирование
