Ночь, не торопясь, уступала место тусклому, предутреннему рассвету. Я покачивался в такт вагону и смотрел на убегающие телеграфные столбы и на подпрыгивающие и резко падающие провода, которые мне напоминали нотоносец легкой и увлекающей мелодии. Поезд Париж-Бордо, строго соблюдая расписание, останавливался на промежуточных остановках на считанные минуты. Путешественники едва успевали сойти с вагона и взять свои чемоданы, как раздавался свисток начальника станции и поезд стремительно набирал скорость. Штатских в поезде было мало. В основном путешествовали военные, среди которых большинство составляли моряки и партийцы.
Партийцы, как я это выяснил позже, занимали почти все административные посты в ведомствах и в организациях. Среди партийцев были люди в возрасте или инвалиды, которые не подлежали мобилизации. Были и авантюристы разного профиля.
– К какой части вы принадлежите? – спросил меня моряк, сидевший против меня.
– К дивизии Шпеера!
– Вы служите в армии? – спросил его сосед.
– Да.
– А чем вы, в сущности, занимаетесь?
– Путешествую.
– Как мы!
Моряки с хитрыми глазами расхохотались одновременно, как будто они были подключены к общему механизму.
Поезд замедлил скорость до такой степени, что, если закрыть глаза, создавалось впечатление, что он стоит на месте. Мы оказались на мосту через Гаронну. Кроме Дуная, я еще не видел такой большой реки! Вдоль берега стояли грузовые судна и баржи. Лебедки и подъемные краны крутились во всех направлениях. Все это мне казалось сказочным. Под сводом вокзала разносилось «Бордо», «Бордо».
Я в Бордо! В комендатуре мне сказали, что моя часть находится на противоположном берегу, в старой казарме. Идя через мост, я обратил внимание на то, что большинство пешеходов, из-за сильного ветра, вело свои велосипеды молча, не обращая никакого внимания на соседей. Почему эти люди не разговаривали? Из-за сильного ветра? Или потому, что они не были знакомы друг с другом?
Передо мной прямоугольный двор бывшей казармы. На всех окнах развешено белье. Между некоторыми зданиями натянута проволока, и на ней тоже висит просыхающее белье. Немного в стороне, в тени, детвора гоняет резиновый мяч, поднимая облако желтоватой пыли. В одном из окон раздвинулось белье и появилась фигура немолодой женщины.
– Вон отсюда, шалопаи! Вот я спущусь, и вы увидите, как я с вами расправлюсь…
В этой бывшей казарме жили испанцы-республиканцы…
Свободное копирование
