Вступление в чужую семью, в большинстве случаев, не влечет за собою для казачки особых лишений. С мужем, до выхода его в полк, ей приходится жить не больше двух-трех лет, иногда даже меньше, и за этот срок она не видит от него обиды; другое дело, когда муж вернется из полка, уже значительно испорченный, да еще получит стороной какие-нибудь неблагоприятные слухи о жене: тут уже редкая казачка обойдется без знакомства с плетью или кулаком… Против свекрови казачка и сама не даст себя в обиду. В случае притеснений в семье мужа у нее имеется одно средство – к слову сказать, сильно действующее и часто употребляемое, – возвращение в родительскую семью впредь до прихода из полка мужа; а мужья в таких случаях почти всегда становятся на сторону притесняемых жен, а не родителей.
Самое критическое время для казачки настает тогда, когда муж ее уходит в полк, и она остается «жалмеркой». Теперь она уже одна, без заступника, и должна сама защищать себя от обид. Теперь за ней строго и подозрительно смотрит вся семья и, может быть, накопляет скандальный материал, чтобы потом сообщить его мужу; по крайней мере, ей часто об этом напоминают. А между тем кругом так много соблазнов, и так скучно и тоскливо жить в двадцать лет одной-одинокой… Нельзя ни погулять без риску, ни на улице допоздна пробыть; если чужой казак вздумал поговорить по секрету или пошутить, жди беды: или мужу напишут, или ворота вымажут дегтем… Трудно удержаться от греха, да и не всякая «жалмерка» старается выдержать искус четырех лет… Иногда останется она на праздник в поле «дневать», т. е. караулить оставленное имущество, и вдруг, как бы мимоходом, заходит «польской сосед», молодой казак, который уже давно высматривает ее. Далеко кругом ни души не видно; зеленая степь расстилается с прошлогодними стогами да маленькими хатками, в которых осенью живут пахари; и вечер такой тихий, румяный, мечтательный, и небо так весело смотрит и ясно, и казак такой молодой, ласковый и сильный, и так томительно-скучно одиночество…
– Здравствуйте, Наташа! – говорит почтительно гость, едва сдерживая улыбку, готовую расплыться на его лице.
– Мимо, мимо! – отвечает она, тщетно стараясь принять как можно более суровый вид.
– Почему так сурьезно? – делая испуганное лицо, спрашивает сосед.
– А потому… проходи мимо – вот почему! – с усилием выговаривает она, не удержавшись от смеха.
На лице гостя тотчас же расплывается широкая улыбка удовольствия. Он нерешительно подвигается ближе и с почтительной осторожностью говорит:
– Наташа! позвольте с вами познакомиться…
– Да уходи ты… идол! Чего пришел? Еще увидит кто, оговору будет сколько…
– Что же мне, значит, так и пропасть надо с тоски?
– А мне что за дело? Провались ты со своей тоской!.. Все вы мастера брехать, а после пойдет хвалиться, звонить везде…
– Господи Боже мой! да разве я соглашусь? Милая ты моя! душечка…
– Да ну тебя! пусти! чего ты меня душишь… Пусти, тебе говорят, а то зашумлю…
Много невзгод обрушивается на жалмерку; ей мажут ворота дегтем, пишут на нее доносы ее мужу; свекор и свекровь, иногда отец и мать, бранят и наказывают ее, муж из полка пишет угрожающие письма. Иногда попадется и любовник такой, который лишь «тиранит» ее и обличает, и случаи трагических развязок бывают нередко…
Еще хуже бывает, когда жалмерка родит в отсутствие мужа «прибыльного», или «жирового» ребенка. Это случается весьма нечасто.
Нельзя, конечно, утверждать, чтобы нарушение супружеской верности было явлением постоянным среди жалмерок, но общий взгляд, установившийся на жалмерку, указывает на вольность и привлекательность ее жизни. «Теперь-то и погулять!» – шутя говорят сами казачки. Некоторая легкость нравов, порождаемая свободою обращения среди полов, есть обычное явление в станице, на которое все смотрят довольно равнодушно и снисходительно. Муж, отсутствующий четыре года из дома (срок службы в первоочередных полках), конечно, не равнодушен к слухам о своей жене. На первый же или на второй день после возвращения из полка он займется проверкою слухов, и иногда шелковая плетка пишет жестокую расправу на спине гулливой казачки. Но потом он примиряется с фактами, которых поправить уже нельзя, и сам изменяет жене, которая в его присутствии вся уходит в домашнюю жизнь, изредка вспоминая о прежней воле, гульбе и грешках…
Свободное копирование
