Впервые я увидел Электронную вычислительную машину (ЭВМ) году в 69-м на кафедре вычислительной техники Московского лесотехнического института, где я учился на довольно популярном в те годы ФЭСТе (факультет электроники и счетно-решающей техники), который готовил спецов для королёвской космической фирмы. Данная ЭВМ (то ли «Наири», то ли еще как-то по-кавказски) поразила меня тем, что вместо бумажной перфоленты для ввода данных и программ в ней использовалась засвеченная стандартная кинопленка, с пробитыми в ней дырочками. Больше такого чуда чудесного я, слава богу, никогда уже не встречал.
Когда же в 72-м молодым энергичным инженером пришел в МНИИРИП, то там с периферией было все нормально, она была на самом современном уровне тогдашнего времени. Информация байт за байтом набивалась на стандартной бумажной ленте при помощи перфоратора. Штуковина эта была, к счастью, не очень большой и не очень тяжелой. Так что ее вполне мог переносить с места на место человек мужского пола со средними физическими данными. Однако самое главное зло ленточного перфоратора заключалось в том, что девять его пуансонов (8 информационных и один для синхродорожки) молотили с такой чудовищной силой, что это было посильней «Фауста» Гете.
Грохотали, собственно, все периферийные устройства. Электрическая пишущая машинка колотила по каретке так, что ее нельзя было поставить на один стол с какой-либо электроникой — от вибрации ячейки выползали из разъемов, отваливались провода. Скорость печати при этом была лишь раза в полтора выше чем у матерой машинистки.
Ежели нужно было печатать много и быстро, то тут применяли алфавитно-цифровое печатающее устройство АЦПУ-128. Этот мастодонт весил уже около полутонны. Набор символов был невелик: десять цифр, знаки препинания и заглавные буквы. Строчных букв не было. Принцип действия АЦПУ-128 заключался в том, что во время вращения толстого и длинного барабана, по окружности которого располагались литеры (полный набор на каждую позицию строки), по бумаге били молоточки (по молоточку на каждую позицию). Подходила нужная буква в данной позиции — срабатывал ее молоточек, и так далее, пока барабан не совершит один оборот и соответственно, не отпечатается одна строка. Потом начинала печататься следующая строка.
Кажется, все это происходило примерно так. Во всяком случае, так это передавали изустно механики. Ну, а заглянуть в грохочущее чрево дураков не было, поскольку запросто могло оторвать руку, а то и голову. Скорость, конечно, тоже была дохлой. Но быстрее в СССР тогда ничего не печатало.
Ну а данные и программы вводили в ЭВМ при помощи фотосчитывающего устройства FS-1500, которое делали для СССР братья чехи. Этот механизм был самым тихим, он, скорее, не гремел, а шелестел перфолентой. При этом лента сматывалась с некоего вала, снабженного ручкой, и падала не на пол, а в специальный короб. Во время загрузки 8 Кбайт можно было успеть выкурить треть сигареты.
Юные читатели могут задать вполне естественный вопрос: а не проще ли было бы пользоваться дисплеем и магнитной лентой? Ответить на него внятно довольно сложно. Хоть в стране и существовали телевизоры и ленточные бытовые магнитофоны, на которых можно было послушать Битлов, Роллингов, Высоцкого и Окуджаву, но дисплеев и компьютерных лентопротяжек не было. Трудно сказать, почему. Видимо, страна была такая.
Свободное копирование
