с. Вербовка
19 декабря 1919 г.
Опять славное дело. Положительно, наше отступление происходит более чем удачно. Усталые, проспав какие-нибудь 4 часа (это уже вторая такая ночь), утром в густом тумане выступили из Кочержинки. Лица у всех вследствие бессонницы какого-то землистого оттенка. В первом же селе узнали, что какие-нибудь четверть часа тому назад шёл бой.
Отходящая Государственная стража41 (Киевская, Уманская и др.) наткнулась на село Ладыженское, где находился отряд Красных украинцев (Украiнска Радянска Республика) коммунистов (три полка при 7 орудиях и многочисленных пулемётах). Всего украинцев-коммунистов было человек 500 пехоты. Это был отряд, отколовшийся от Петлюры и под начальством Марка Волохова. Стража была отбита и прошла правее Ладыженского в своём движении на юг к Ольвиополю.
Вообще, теперь с взятием Кременчуга вся Киевская группа войск должна форсированным маршем двигаться по направлению на Ольвиополь. В Ольвиополь мы должны попасть 23 декабря вечером. Выходит в среднем по 30-35 вёрст в день, что, принимая во внимание состояние людей и лошадей, является цифрой ужасающей. Но самое грустное, что мы всё время принуждены пробиваться через неприятельские отряды и вести бои.
Приезжаешь на ночлег ночью. Пока приготовят поесть да чаю напьёшься, смотришь – уже 12 часов ночи. Едва заснёшь, как входит прозябший, злой как собака ординарец и подаёт приказание штаба полка. Приходится основательно просыпаться, иначе забудешь потом содержание записки. Под утро, когда сон самый сладкий, является ещё один ординарец, а там, смотришь, восток светлеет; значит, пора и вставать. Я похудел и стал похож на драную кошку. Почти все больны: в нашем обозе много саней с тифозными и другими больными.
Но возвращаюсь к нашей славной победе над супостатом. Туман, густой, как молоко, обволакивал всю деревню. На площади следы крови, дальше – серая лошадь с задом, оторванным снарядом. Это следы боя стражи с украинцами.
Вышли из деревни. Туман превратился в мелкий, как пыль, дождик. Стало знобить, и сырость проникла через почерневший от воды полушубок.
Сбились с дороги. Вернулись в село и пошли по другой дороге. Прошли мимо Терских батальонов, собирающихся к бою. Смазывали пулемёты маслом, продёргивали ленты и готовили патроны. Настроение так себе. Главное, что продрогли и туман. Я опять заворачиваю дивизионом. Гоппер спокоен и острит. Я тоже стараюсь быть остроумным. Вообще, я заметил, что перед боем все стараются быть спокойными и весёлыми. И это желание казаться остроумными именно и показывает, что люди волнуются.
Между двумя селениями вёрст семь. Скоро раздался пушечный выстрел, и при этом так близко, что я даже вздрогнул. За ним другой и третий. Затрещали винтовки и пулемёты. Пролетел адъютант: «Пулемёты вперёд – вперёд!» По дороге пошёл 6-й эскадрон, правее его 5-й, левее наш, ещё левее 3-й. В густом тумане видно лишь 10-15 всадников, остальные где-то в тумане. Свистят пули, откуда – неизвестно. Лава идёт шагом. Отдельные всадники снимают винтовки и стреляют. Вперёд выезжают тачанки, поворачиваются задом и открывают огонь из пулемётов. Куда стреляют – тоже неизвестно. Иногда сливается из нескольких пулемётов и получается эффектно. Стараюсь держаться на уровне 6-го эскадрона, а 3-й равняется по мне.
Иногда продвигаемся рысью. Иногда переходим в шаг. Передаются по лаве откуда-то справа приказания. Тоже неизвестно от кого. В общем, положение тяжёлое. Где противник – неизвестно, где деревня – тоже неизвестно. Стрельба и справа, и слева, и посередине. Ясно, что нас не видят, но иногда пули так близко пролетают, что кажется, будто нас заметили. Стрельба то затихает, то снова возобновляется.
Пошли рысью по паханому полю. Земля уже отмёрзла, и делается грязно. Спускаемся в овраг, снова поднимаемся вверх по крутому скользкому склону. Перебираемся через болото. Лошади уже сильно выдохлись. Вдруг в тумане что-то обозначается серой массой.
«Шашки вон, вперёд!» Это деревня. Сначала сады. Потом подъём. Узкие кривые улицы. Со мной рядом скачет Старосельский. По деревне отчаянная стрельба. Где-то «ура!». Сверкают шашки – это ворвался 1-й эскадрон. Проскакиваем через плотину мимо замёрзшего пруда. Переходим в рысь, проходим через экономию. Нет никого. Снова подымаем лошадей в галоп. Левее скачет 3-й эскадрон. Опять поле. Поедем: внизу с грохотом что-то несётся.
Громкое «ура!», мелькание шашек, страшные ругательства, и мы врезаемся в какую-то кашу повозок, людей и лошадей. Скачем дальше. Коммунисты убегают через пруд и скрываются в зарослях ивняка. Забираем именных. Кого-то уже рубят, кого-то стреляют. Наконец всё захвачено. Подсчитываем трофеи. 5 максимов, 3 льюиса, 3 траншейных орудия, одно 3-х-дюймовое, 62 лошади, 24 повозки, 2 мула, телефонное и иное имущество. Говорят, было золото, но оно поехало вперёд. Возвращаемся обратно и узнаём, что всего забрано 7 орудий. Словом, разгром неприятеля полный.
Лошади еле идут. Пот льёт градом, но настроение зато весёлое. Все завидуют нам. Опять отличился Нижегородский дивизион. Это редкий случай – такая атака в конном строю в густом тумане.
За время моего командования отбито дивизионом 17 максимов, 5 льюисов, 1 мансен, 1 маузер, 2 кольта, 3 орудия и 3 траншейки.
Попов приказывает расстрелять пленных, что и делается тут же. Прохлаждаемся часа два, потом сигнал и двигаемся дальше. Проходим ещё 15 вёрст и опять засыпаем в час ночи.
Свободное копирование
