Еще в Египте, сидя с нами за каким-то очередным торжественным столом, Тур вдруг заявил, что хотел бы отобедать в тесной компании. Мы собрались в отеле, и он завел речь издалека. Из его очень дипломатичного, осторожного выступления мы поняли, что многого нам не удалось, что многого мы не знали. Тур подводил нас к выводу, что путешествие было как бы черновое: мы испытывали судно и самих себя. Разумеется, испытания прошли прекрасно, но ведь это лишь испытания.
- А что, если я буду строить второй "Ра"?
Выпалил и взглянул на нас в упор, на каждого. Мы поняли, что он уже все для себя решил, сколько бы ни подчеркивал, что разговор теоретический. Мы слушали и понимали: с момента, когда мы ступили на палубу "Шенандоа", пусть до финиша оставались считанные мили, неважно, - с той минуты мы автоматически обрекли себя на новую попытку. Эксперимент должен быть чистым, потому что Тур не из тех, кто решает проблемы "в общем и целом".
Норман согласился. И Карло согласился, и Жорж, и Абдулла, и Сантьяго, и я. И сразу условились, что беседа наша до поры секретная. Подняли рюмки и забыли о ней. Жили как прежде. Но семена были брошены - мы снова становились матросами "Ра".
Всю зиму мы готовились к плаванию, утрясали служебные и личные дела, уговаривали близких и начальство. И стремились сохранить тайну - об этом просил Тур. Он хотел обойтись без рекламы и преждевременных сенсаций.
В январе я выступал в Москве, в Телевизионном театре, и неожиданно ведущий на весь зал объявил:
- Друзья, это путешествие для Юрия Сенкевича не последнее, уже строится другой "Ра"!
Я оторопел. Едва дождался, пока окажемся за кулисами, бросился к нему:
- Что же ты делаешь?
- Это напечатано в сегодняшнем номере "Московского комсомольца".
Да, шила в мешке не удалось утаить...
Свободное копирование
