7 августа
Ожесточение к императору Николаю кажется не уменьшается в толпе, а возникает при каждом новом поводе. В кружке, возле которого я нечаянно остановился в Петергофском саду и где я застал конец рассказа о сирийских происшествиях, кто-то сказал: "обрезал нам крылышки незабвенный". -- "Да, обрезал, обрезал", повторили другие.
Говорил с Игнатьевым о губернском комитете. Дело в там, что в губернском комитете приготовляется журнал заранее, так что некогда в него и вникнуть. Я сказал Игнатьеву: "За грехи отцов моих меня выбрали в председатели комиссии для рассмотрения городских доходов и расходов. Я бы желал, чтобы на этот раз устранились те недоразумения, кои возникали в прежние годы. Я человек не заносчивый, -- но педант и буду настаивать на точном исполнении закона". -- Игнатьев отвечал мне, что он исполняет свою должность, не взирая на нападки против него, -- что он не может отдавать себя на рассуждение, -- что другое дело в сношениях со мною и проч. Я заметил, что обратил особое внимание на недоимки, коих набралось уже 700 000. -- Игнатьев отвечал, что сама Дума в том виновата и верно ссылается на полицию. -- "Я знаю, что и теперь на меня кричать будут, опять выбрали портного Малкова членом Распорядительной думы. Я не могу утвердить его -- он негодяй, а его поддерживают. -- "Зачем вы не отдали его под суд, -- сказал я, -- это лучшее средство истребить ложную репутацию негодяя". -- "Я по моей должности имел право без суда отрешить его".
Свободное копирование
