Пробывши на сем месте несколько дней нам приказано было подступать под город Лейпциг, где до прибытия нашего, армия была уже одни сутки в сражении; прибывши мы под оной, увидели расположение всей армии, нашей и французской. Подъезжает к нам его высочество, приказывает заряжать ружья и вступить в сражение, в котором я был ранен пулею навылет в правую ногу повыше коленка с повреждением жил и несколько раз прострелена шинель и из ран моих потекла кровь, столь тепла, как горячая вода.
И немедленно пошел я на отступ, немного отошедши, сделалось мне дурно; я упал ничком на землю, и сколько лежал не помню. Подходит ко мне раненный унтер-офицер нашей роты, и узнавши меня, начал поднимать; спрашивает меня: «могу сколько-нибудь идти»? я отвечал, что несколько могу, он повел. Но было еще опасно, ибо ядра летали мимо нас, почему он и оставил меня одного и я помаленьку добирался до деревни, которая была не более двух верст, в которой находились полковые знамена и ящики, музыканты и лекаря для перевязки раненных, где и я был перевязан октября 4 дня 1813 года.
Было уже поздно вечером и я пошел по большому тракту неизвестно куда; дошедши до огня, увидел, что при оном находится прусак и нашей роты солдат раненый, от которого я получил два огурчика соленых, которые для меня были очень приятны, дороги и подкрепительны.
Снявши ранец, лег подле оного огня, у которого проспал до 6 часов утра; проснувшись, увидел около себя множество крови, которая текла из раны; перевязав рану и надев амуницию и ранец, выхожу на дорогу, подпираясь ружьем вместо костыля; по той же дороге догоняют меня два раненые солдата нашей роты, с которыми я шел не более двух верст, до попавшейся нам деревни, в которой мы ночевали; а нога моя так распухла, что невозможно было даже снять и сапога, почему я принужден был разрезать для освобождения ноги, a вместо его надел пеньковый чун и продолжал путь несколько дней до назначенного госпиталя; а раны наши более и более увеличивали болезнь, почему мы и принуждены были просить подводу.
