***
Я читал, что попало. Но больше всего мне нравился одна польский роман. Действующие лица исключительно графы и князья. Описывается великосветская охота, балы и все это remue-ménage большого света. Княжна Гальшка Збаражская правит четверкой великолепных лошадей, окруженная свитой не ниже барона. Ее брат никак не может жениться на девушке колоссального состояния, потому что она не записана в какую-то родословнуюкнижку.
Мне доставляло искреннее удовольствие сопоставление этого мира с тем, что шмыгало у меня за окном... Для любителей контрастов это было весьма недурно...
Сыну Ляле, который лежит с отмороженными ногами и голодает между приступами «возвратного» тифа, тоже нравиться польский роман. Но иногда он швыряет книжку и с неподражаемым выражением апострофирует:
— Буржуи проклятые...
Когда же дело осложняется какой-нибудь психологической драмой, он презрительно прибавляет:
— О «нравственного жиру» бесятся ...
***
И действительно...
Немножко смешными кажутся эти «душевные страдания», когда все «живы и здоровы» и находятся в полной безопасности.
Мы знаем только две «психологические» муки; когда близким людям грозит тяжкая болезнь или смертельная опасность...
***
Но они возвращаются, эти мысли о том, что будет дальше, когда стемнеет. Когда стемнеет, в комнате почти мрак. Электричества нет, керосин слишком дорог, горит коптилка на масле. Она дает столько света, сколько лампадка, но последняя — утешение сердцу, а эта наводит мрак на душу.
***
Что впереди? Какой выход из этого положении? Ну, хорошо, — теперь я болен. Стесселевские деньги еще есть. Но дальше?
Служба?.. У кого? У большевиков? Нет!.. Частную найти очень трудно. Где? Все закрывается и притом... Не сказать, — кто я, — подвести ... А сказать ... кто примет?..
***
От собственного положения мысли бегут к общему. Что делается?
Свободное копирование
